ФАКультатив - Татьяна Донченко

— Иди ко мне, — проговорил я, раскрывая объятия, после чего Марьяна рванула с места и бросилась в них. Она уткнулась носом мне в грудь и громко, прерывисто выдохнула. Я обнял ее, погладил по волосам и поцеловал в макушку. — Цветочек, маленький, ну ты чего?

Марьяна молчала, только еще сильнее прижалась ко мне и втянула носом воздух. Она меня только что понюхала? Не зная, как реагировать я лишь тихо усмехнулся.

— Прости меня, пожалуйста, — всхлипнула она.

— За что?

— Ты знаешь.

— Кажется, знаю.

Я слегка отстранился от нее, коснулся пальцами подбородка и поднял ее лицо, заставляя посмотреть на меня.

«Скажи ей. Скажи!» — кричал я сам себе, сердце вот-вот разорвется от чувств.

— Марьяна… — так, начало положено…

Дверь распахнулась, и в аудиторию зашел дедушка.

Да, блин!

Увидев нас, он сначала отпрянул назад, смущенный видом наших объятий, а потом тихо бросил что-то вроде извинения.

— Забыл портфель, — с едва сдерживаемой улыбкой, дедуля-обломщик следил за тем, как мы отступили друг от друга, с неохотой разомкнув объятия, и расселись за столы: я за преподавательский, Марьяна за тот, что напротив.

— Я сегодня у Левицких задержусь. Доеду сам, можешь взять машину.

Дед оставил на столе ключи от Соляриса и незаметно похлопал меня по плечу. Я покачал головой, готовый выдать ему «золотую малину» за паршивую игру. У него даже нет знакомых с такой фамилией. Но за подгон тачки, конечно, поблагодарил и выдавил что-то наподобие улыбки.

Профессор оставил нас одних, поспешно вышел, закрыв за собой дверь. В аудитории повисла тишина. Марьяна принялась шумно доставать тетрадь, учебники и ручку с карандашом. Я наблюдал за ней, понимая, что идеальный момент для признания упущен. Черт!

Смирившись с судьбой, я встряхнул головой и приготовил свои записи.

— У нас очень много работы, цветочек, — я вытащил распечатку всех ее оценок, которые мы еще могли исправить. — Намечается война против Быковой.

— О… — она испуганно вытаращилась на меня. — Я сильно напортачила?

— Боюсь, что да.

Увидев назревающую панику в ее глазах, я поспешил ее успокоить:

— Я тебе помогу.

— А это возможно? Мне вообще можно помочь?

— Да.

— Я столько пропустила, даже не знаю, что делать, — она начала теребить рукава кожаной куртки. — Я не хочу, чтобы меня отчислили, правда.

— Ты мне веришь?

— Да.

— Тогда все будет хорошо.

Она долго смотрела на меня. Я не мог понять, о чем она в этот момент думала, но на всякий случай улыбнулся, вкладывая в эту улыбку все тепло и нежность, на которые способен.

Мы подготовили ее к двум пересдачам, потратив несколько часов на изучение материала. Когда моя трудолюбивая и очень смышленая ученица начала потирать виски, я понял, что пора остановиться. На часах уже почти восемь вечера. Ох, Егор прав, я и правда изверг, а не репетитор!

— На сегодня, думаю, хватит, — со вздохом сказал я, потянувшись.

Марьяна смотрела, как я разминал шею, не отрывая глаз, и закусила нижнюю губу. Этот взгляд я уже знал наизусть.

— Как на счет факультатива? — я поднялся, обошел стол и встал, подпирая его бедром и скрестив руки на груди.

Она оглядела меня с ног до головы.

— У тебя что, все костюмы в химчистке или что-то типа того?

Я не ожидал такого вопроса и оглядел себя:

— А что не так?

— Все т-так. Просто… ты как будто не ты без пиджака и рубашки.

— Хм. Тогда и я скажу: ты сегодня тоже не ты.

Она встала, обошла свой стол и отзеркалила мою позу.

— Почему это? — она робко заправила волосы за уши, начиная нервничать.

— Ты меня стесняешься, цветочек. Это… необычно.

— Я тебя не стесняюсь.

— Докажи.

— Как?

— Сама решай.