Сестры - Наталья Невская (1999)

Прозвучало финальное распевное «п-о-к-а», кокетливо взмахнула ручка, и пошли титры.

— Ну как? — Катя поочередно на всех посмотрела. Больше всего ее интересовало и страшило мнение сестры, которое, она знала, будет самым беспристрастным. Но первыми, конечно, откликнулись родители.

— Замечательно, Катенька!

— Какая же ты у нас умница!

— Мы так тобой гордимся!

И все в таком же духе. После подобных похвал даже и мнение Лизы уже не так пугало.

— Ну а тебе как? — осторожно спросила у сестры.

— Неплохо, — веско сказала та. — Даже здорово. Молодчина.

Катя просияла:

— Так чего мы сидим, спрашивается? Пап, наливай!

Посыпались тосты — за Катю, за Лизу, за папу с мамой. Дебютантка рассказывала, как делалась передача, вспоминала студийные хохмы, анекдоты. Много смеялись, и время пролетело незаметно. Спохватились, когда зазвонил телефон. Никита Владимирович снял трубку и после нескольких «да» позвал Катю.

— Твой благоверный, — сообщил, прикрыв мембрану рукой. — Беспокоится.

Катя невольно сморщилась, буркнула под нос: «Как же, беспокоится — проверяет». Подошла к телефону.

— Приветик… Хорошо… Как долетел?.. Скоро поеду… Ладно, позвоню тебе из дома. Диктуй, — записала номер телефона, название гостиницы, в которой остановился муж, и дала отбой.

Некоторое время постояла с задумчивым видом, вертя в руках карандаш.

— Все в порядке? — озабоченно спросил Никита Владимирович.

— Да, — кисло ответила Катя, помолчала и все-таки не удержалась, проворчала: — Про передачу даже не спросил.

Очень хотелось добавить какое-нибудь смачное словцо — например, скотина или сволочь. Или говнюк — тоже неплохо. Но при родителях — Катя для себя это твердо решила — никаких отрицательных эмоций.

— Устал, наверное, с дороги, вот и забыл, — примирительно сказала мама. — Ты не расстраивайся, Катенька. Главное, все у тебя получилось.

Катя улыбнулась, посмотрела на родителей, на Лизу, увидела их глаза, полные сочувствия и понимания. И ощутила, как комок встал в горле. Вот где меня любят по-настоящему, внезапно подумалось, только здесь, только здесь…

— Ехать пора, к сожалению, — тихо сказала она.

— Жаль, конечно, но мы понимаем, — грустно кивнул Никита Владимирович.

— Ты как, Лиз? За мной машина придет, могу тебя прямо к подъезду.

— Идет, — кивнула Лиза.

Стали собираться. Мама отправилась на кухню «собрать девочкам пирожков», папа стал убирать со стола, а сестры на недолгое время оказались одни. Они стояли в коридоре, и невольно взгляд их упал на зеркало, висевшее в прихожей.

— Знаешь, Лиза, — сказала Катя отражению сестры. — Я у себя дома повесила точно такое же зеркало, представляешь? Каждый раз, как куда-нибудь выхожу, вспоминаю нашу квартиру.

— Это ты здорово придумала, — кивнуло отражение. — Надо будет и мне об этом подумать.

Некоторое время молча разглядывали друг друга.

— А ты здорово изменилась, — тихо произнесла Катя. — Стильная такая стала. Я по сравнению с тобой смотрюсь как-то кукольно.

— Ерунда какая, — искренне возразила Лиза. — Тебе только так кажется, потому что ты накрашена сильнее.

— Может, и правда поменьше пользоваться косметикой?

— Ты лучше скажи, что у тебя дома? — Лиза отвернулась от отражения и посмотрела прямо в глаза оригиналу. — Что-то у тебя, по-моему, не то происходит.

Сестра только успела плечами пожать. В коридор одновременно вошли родители. Началась небольшая суматоха: мама совала дочерям пакеты с пирожками, а Лизе еще и баночку с салатом: «Тебе ведь некогда готовить, бери без разговоров», дочь упиралась, мама настаивала, папа настойчиво звал дочерей в субботу на обед; потом долго одевались и прощались. Наконец, входная дверь с жалобным скрипом выпустила девушек, и квартира как-то вмиг опустела.

— Ну вот, — сказал Никита Владимирович.

— В субботу, может, подъедут, — сказала Любовь Константиновна.