Язычники - Шеридан Энн

Мои брови хмурятся, и я наблюдаю за ним мгновение, его истинная дьявольская сущность просвечивает все сильнее и сильнее с каждой секундой.

— Что это должно значить? — Нерешительно спрашиваю я, мои нервы бушуют глубоко внутри, пока полностью не берут верх.

— А как ты думаешь, что это значит? — спрашивает он, его глаза блестят от темноты. — Не прошло и двенадцати часов с тех пор, как ты сказала нам, что хочешь процветать в этом мире, что ты хочешь быть могущественной. Итак, вот твой шанс, императрица. Недостаточно научиться стрелять из пистолета или перерезать кому-то горло, тебе нужно доказать мне, что у тебя есть все необходимое, чтобы руководить этим гребаным шоу.

Я оглядываюсь на Маркуса. Конечно, он собирается вмешаться и сказать Роману, что я еще не готова, что его предложение настолько хреново, насколько это возможно, но этот ублюдок не произносит ни слова.

— Ты шутишь, да? — Требую я, мой голос повышается и становится истеричным. — Я не могу этого сделать. Я даже не знаю, что я должна сказать, или сделать… или, черт возьми. Это выше моего понимания. Ты не можешь быть серьезным. Ты с ума сошел?

— Итак, ты хочешь сказать, — продолжает Роман, — что не можешь справиться с давлением?

Вот ублюдок.

Я сжимаю челюсть, мысль о том, что Роман думает, что я не справлюсь с этим, мгновенно вскипает в моей крови, и, черт возьми, это не оставляет мне абсолютно никакого выбора, кроме как ворваться туда и каким-то образом провернуть дело.

Черт, это делает меня кем-то вроде гангстера или… как там еще называют босса дилера? Для этого есть другое название, кроме "преступник"? Возможно, наркобарон? Нет, это, кажется, не подходит. Босс организованной преступности? Вор в законе? Наркоторговец?

Черт, все они звучат глупо.

Наклонившись вперед на своем сиденье, я обхватываю рукой грудь Романа и приближаюсь подбородком к нему, пока он продолжает вести машину так, будто я даже не пошевелилась.

— Не беспокойся обо мне, — бормочу я низким и убийственным голосом. — Я справлюсь с давлением.

— Ты уверена в этом? — спрашивает он, когда подъезжает к небольшому, заброшенному дому. — Это твой единственный шанс. То, что ты сделаешь там сегодня вечером, определит, с какой репутацией ты выйдешь отсюда, репутацией, которая последует за тобой в могилу. Если ты все испортишь, то станешь не более чем посмешищем.

— Единственное посмешище, которую я здесь вижу, — это ты, — говорю я ему.

Леви подавляет смех и быстро поправляет себя, не желая, чтобы кулак старшего брата поздоровался с его челюстью.

— Как это будет, Шейн? — спрашивает он, бросая взгляд на меня, наблюдая, как я медленно ослабляю хватку уже на горле Романа.

Я выдерживаю его пристальный взгляд мгновение, прежде чем кивнуть несмотря на то, что каждое мое нервное окончание говорит мне, что это ужасная идея.

— Я справлюсь.

— Хорошо, — раздраженно бормочет Маркус, напоминая мне, что он все еще зол, что я проболталась Роману о его теории о Флик. — Мы на месте.

Аааа, черт.

Мои руки дрожат, когда они падают обратно на колени, и я бросаю взгляд на ветхий дом. Перед газоном есть старые проволочные ворота, которые определенно знавали лучшие времена. Два окна в доме заколочены, и глубокой ночью трудно сказать наверняка, но я почти уверена, что по всей ширине дома есть ряд пулевых отверстий.

Это не то место, где я должна находиться, но я просто должна была пойти и глупо заявить, что это та жизнь, которую я хотела, и на этот раз я не могу винить братьев за новый ад, который мне предстоит пережить.