Адриан Моул: Дикие годы - Таунсенд Сьюзан "Сью"

Джейк сидел у Альмы, в кондитерской, часто посещаемой интеллигенцией, и размашисто писал в блокноте формата А4. Днями и ночами работал он над своим романом. Он уже добрался до Главы четвертой.

Глава четвертая

Камни

Спарг крался сквозь изобильную растительность. Он знал, что они там. Еще не видя никого, он их услышал. Они хрюкали друг другу о своем обоюдном интересе к камням.

Спарг раздвинул юкку, и они оказались прямо перед ним. Мофф и Барф нежились на солнышке, и члены их были сплетены интимным образом.

Спарг подавил в себе хрюк ревности и пополз обратно к Кронку, своему родному поселению.

Вторник, 11 февраля

Завтра получаем результаты анализов. Мне следует терзаться и размышлять о смертности и т. д Но в голову лезет только одно: как Маффет смотрел на Бьянку и как Бьянка смотрела на Маффета, когда они прощались в понедельник утром на железнодорожном вокзале Лестера.

Среда, 12 февраля

Джудит сообщила, что наши результаты отрицательны! У нас нет ВИЧа! Мы не умрем от СПИДа!

Однако я запросто могу умереть от разбитого сердца. Бьянка предложила еще раз съездить на денек в Лестер. Утверждает, что она устала от Лондона. Жалкое оправдание. Как можно вообще устать от Лондона? В этом смысле я поддерживаю д-ра Джонсона.[61]

Четверг, 13 февраля

Пришло письмо с Би-би-си.

Дорогой Адриан,

Когда моя секретарша снова вручила мне твое письмо и рукопись «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины», мне показалось, что у меня галлюцинация.

В тебе больше бесстыдства, чем в публичном доме, и больше беззастенчивости, чем в чистом поле. Би-би-си не предоставляет бесплатных услуг по ксерокопированию. Что же до твоего смехотворного предложения читать твой роман в одном из наших классических сериалов... Писатели классических текстов, как правило, давно уже в лучшем мире, но труды пережили своих творцов. Я сомневаюсь, что твоя работа переживет тебя. Возвращаю тебе рукопись незамедлительно. Вследствие административной ошибки ксерокопию с нее все же сняли. Ее я тоже отправляю – хоть и с большой неохотой. Тебе в самом деле больше не следует меня беспокоить.

Джон Тайдман

Пятница, 14 февраля

День св. Валентина.

Обескураживающе маленькая открытка от Бьянки. Я ей отправил чистую роскошь: огромную, набивную, дорогую, да еще в шкатулке, перевязанной ленточкой.

Дикар – в клинике для злоупотребляющих наркотиками и алкоголем. Луиджи в воскресенье его навещал и сказал, что Дикар режется в пинг-понг с пятнадцатилетним любителем крэка из Лидса.

Суббота, 15 февраля

Бьянка в понедельник едет на день в Лестер, повидаться с моей матерью. Мне бы хотелось поехать с нею, но я вынужден работать по шестнадцать часов в день, семь дней в неделю. Кто-то должен спасти мою мать от тюрьмы, а я в нашей семье – единственный, у кого есть приличная работа.

В мои обязанности в «Дикарях» теперь входит разделка овощей. Работа нудная, усугубляется еще и маниакальным вниманием Роберто, шеф-повара. Он настаивает на единообразии длины и ширины каждого овоща. В кармашке фартука приходится держать рулетку.

Воскресенье, 16 февраля

Прошло уже семь дней и ночей с тех пор, как мы с Бьянкой занимались любовью. Мне не хватает не только секса. Дело не в сексе. Дело не только в сексе. Мне нужно обнимать ее, нюхать ее волосы, гладить ее кожу. Хорошо бы также поговорить с нею о том, каково мне сейчас. Но я не могу – я просто не могу.

Я в самом деле не могу. Пытался, но не получается. Сегодня вечером в постели держал ее за руку, но это не считается. Она спала.

Понедельник, 17 февраля

Прежде чем уйти на работу в 6.30 утра, я написал записку и прислонил ее к вазе с гиацинтами на столе.

Милая Бьянка,