Протокол «Сигма» - Ладлэм Роберт (2008)

Собеседник кинул на Анну острый взгляд.

— Неужели? И какие же это основания?

Анна покачала головой.

— Есть некоторые вопросы, которые я могу обсуждать лишь с самим Гастоном Россиньолем.

— Но почему вы предполагаете, что кто-нибудь может стремиться убить его? Он относится к числу самых уважаемых жителей Цюриха!

— Тогда зачем же ему жить, скрываясь? — вопросом на вопрос ответила Анна.

— Что за ерунду вы говорите, — после непродолжительного раздумья проронил Тайн.

Анна несколько секунд пристально разглядывала собеседника, а потом протянула ему карточку со своим именем и телефонами Управления специальных расследований.

— Я вернусь через час. Мне кажется, что вы тоже обладаете неплохими возможностями. Проверьте мою личность. Удостоверьтесь в том, что я именно та, за кого себя выдаю. Сделайте все, что сочтете нужным, чтобы убедиться в моих добрых намерениях.

— Но как могу я, простой швейцарец...

— У вас есть для этого свои пути, мистер Тайн. А если нет у вас, то есть у вашего давнего патрона. Я совершенно уверена, что вы захотите ему помочь. Я думаю, что мы с вами понимаем друг друга.

Через два часа Анна Наварро позвонила Тайну по его служебному телефону. Министерство экономики располагалось в облицованном мрамором здании в вездесущем стиле “боз ар”, в котором строились едва ли не все здания конца XIX столетия.

Личный кабинет Тайна оказался просторным, хорошо освещенным солнечным светом, со множеством книг вдоль стен. Анну проводили к нему, как только она вошла в здание. Полированная дверь из темного дерева бесшумно, но плотно закрылась за ее спиной.

Тайн спокойно сидел за своим ореховым столом.

— Это было не мое решение, — подчеркнул он. — Это решение мсье Россиньоля. Я не одобряю его.

— Вы проверили меня?

— Вы были проверены, — осторожно подбирая слова, ответил Тайн, используя грамматическую форму страдательного залога. — До свидания, мисс Наварро. — Он протянул ей карточку.

Адрес был записан карандашом мелкими буквами на пустом месте слева от ее имени.

Первый звонок она сделала Бартлету, чтобы поставить его в известность о том, что добилась успеха.

— Вы никогда не перестаете удивлять меня, мисс Наварро, — ответил тот, и Анне показалось, что в его голосе проскользнули нотки подлинной теплоты.

Когда Анна и Кестинг ехали в Хоттинген, швейцарец сказал:

— Вашу просьбу о наблюдении сегодня утром одобрили. Для этого выделят несколько немаркированных полицейских автомобилей.

— А его телефон?

— Да, в ближайшие часы на его телефоне будет установлен “жучок”. А в Mutterhaus будет дежурить офицер Kantonspolizei и контролировать разговоры.

— Mutterhaus?

— Штаб-квартира полиции. Мы называем ее материнским домом.

Машина неторопливо преодолела подъем на Хоттингерштрассе. Дома становились все больше и эффектнее, а деревья во дворах — все гуще. Вскоре они доехали до Хаусерштрассе и свернули в переулок, проходивший мимо казавшегося приземистым здания из бурого песчаника, стоявшего посреди заботливо ухоженного участка. Анна обратила внимание на то, что нигде поблизости не было ничего похожего на замаскированные полицейские машины.

— Несомненно, это верный адрес, — сказал Кестинг. Анна кивнула. “Еще один швейцарский банкир, — подумала она, — с большим домом и красивым садиком”.

Они вышли из машины и подошли к парадной двери. Кестинг нажал кнопку звонка.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если беседу начну я.

— Ни в коей мере, — с готовностью откликнулась Анна. Что бы ни означали на бумаге слова “международное сотрудничество”, но существовал совершенно определенный протокол, и они оба хорошо его знали.

Выждав несколько минут, Кестинг позвонил снова.

— Он старик и уже несколько лет назад передвигался только в инвалидном кресле. Ему потребуется немало времени, чтобы проехать по дому из конца в конец.