Тривейн - Ладлэм Роберт (1995)

— О Господи, мистер Энди! Спросите любого знающего юриста, и вам скажут, что документы по совместной деятельности «Дженис» и «Белстар» пестрят провалами... Но заключение попало к старику Джошуа Студебейкеру — он не очень известен как судья. Конечно, он мог бы разобраться, но предпочел спокойно сидеть в своей конторе в Сиэтле. А ведь Джошуа очень толковый юрист! Правда, он негр, мистер Тривейн. Вот когда речь идет о делах, связанных с наказанием кнутом, ссорах из-за картофелины и прочей чепухи — тут старина Джошуа на высоте! И правосудие всегда на его стороне...

— Никогда о нем не слышал! — воскликнул Алан Мартин, явно заинтригованный информацией.

— И я, — подхватил Тривейн.

— Неудивительно! Ведь Студебейкер старается оставаться частным лицом: не дает интервью, не пишет книг, печатается только в самых престижных, специальных журналах. Его статьи всегда посвящены сложнейшим правовым вопросам. Он почти сорок лет потратил на то, чтобы сначала запутать, а потом распутать юридические решения...

— К нему, говорите, невозможно подступиться? — спросил Тривейн.

— Да, и по нескольким причинам! Ну, во-первых, он гений, во-вторых — негр. У него своеобразная, я бы даже сказал, эксцентричная манера поведения и, наконец, — мания беседовать на абстрактные темы, связанные с правом, что, возможно, объясняется цветом его кожи... Надеюсь, я нарисовал довольно яркую картину?

— Еще бы, — смиренно ответил Алан Мартин, — ведь он черный...

— Он забрался на самую вершину горы.

— И тем не менее, — задумался Тривейн, — вы упустили одну важную подробность...

— Почему он принял это решение? — договорил за шефа Викарсон. — Попытаюсь объяснить... Как я уже говорил, его конек — абстрактные размышления по поводу законотворческих и правовых хитросплетений... Он часто говорил о «массовом стремлении» к равновесию в перешедших всякие границы нарушениях со стороны «Дженис». Оправдывал спорные пункты экономических взаимоотношений необходимостью соблюдать двусторонние интересы в крупном финансировании. А потом заявил, что государство ничем не доказало необходимость жизнеспособной конкуренции...

— И что значит вся эта белиберда? — удивился Алан Мартин. По глазам было видно, что он ничего не понял.

— Доходы чиновника...

— Не имеющие ничего общего с законностью, — сказал Тривейн.

— А вывод? — Сэм откинулся на спинку кушетки. — Или, вернее, выводы? Их два. Во-первых, он мог взяться за изучение этого послания из-за своей любви к абстрактным размышлениям на конкретных примерах человеческого несовершенства... И во-вторых, у него мог быть какой-нибудь иной мотив... Правда, последнее утверждать не берусь. Джошуа — настоящая энциклопедия в юрисдикции, он вполне способен залатать те провалы, которые мы с вами обнаружили...

— Что лучше всего для «Белстар», — заметил Тривейн, помечая что-то в блокноте. — Что еще, Алан?

— Годдард просто вышел из себя, когда вы упомянули сенатора Армбрастера, — помните, как он царапал ногтями стол? Сенатор для него — запрещенная тема... По-моему, он не понял, к чему вы клоните, как, кстати, и я, по правде сказать... Я знаю, что Армбрастер — своего рода бельмо на глазу у больших корпораций, таких как «Дженис индастриз». Годдард не понял вашего вопроса о том, консультировались ли с сенатором по вопросу занятости...

— Армбрастер не получал консультаций, он сам давал их!

— Ну и что? Не понимаю...

— Либеральный сенатор на последних выборах позволил себе выпады в духе нового либерализма!

— Вы не шутите? — широко раскрыл глаза Викарсон.

— Боюсь, что нет... — ответил Тривейн.