Тривейн - Ладлэм Роберт (1995)

Значит, катастрофа произошла через двадцать минут после того, как на коммутаторе кто-то повесил на его номер табличку «Не беспокоить»?

Кто это сделал? Зачем? Неужели лишь для того, чтобы ему ничего не сообщили? Нет, ерунда. И он и Филис могли узнать обо всем по радио или посмотрев телевизор.

Так почему же?

Для чего кому-то понадобилось, чтобы он был оторван от мира с девяти тридцати пяти до того момента, когда прорвался Мэдисон, — одиннадцати пятнадцати? Почти два часа! Может быть, просто ошиблись на коммутаторе? Нет, он не поверил в это ни на минуту.

— До сих пор не могу поверить, — вышла из спальни Филис. — Это ужасно! Что ты собираешься делать, Энди?

— Пока не знаю. Нужно, наверное, позвонить Уэбстеру: сказать о вчерашней беседе с Джиллетом... И конечно, о том, что сенатор хотел добиться отмены назначения...

— Нет, Энди! Не надо!

— Но это случилось... К тому же Джиллет мог кому-нибудь намекнуть, что собирается вывести меня на чистую воду. Лучше уж я сам скажу о нашем разговоре — до того, как меня спросят!

— А по-моему, следует подождать... Ты не заслуживаешь того, чтобы тебя поставили у позорного столба, как кто-то на это рассчитывает... Ты же знаешь, что Прав... Ты сам сказал мне об этом сегодня ночью!

Тривейн молча потягивал кофе, выигрывая секунды, прежде чем ответить. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы она не догадалась о его подозрениях. Если она верит, что Джиллет погиб случайно... Что ж, пусть так и думает...

— Уэбстер, наверное, согласился бы с тобой, не исключено, что и президент тоже... И все-таки, Филис, я хочу, чтобы они все знали...

* * *

И в самом деле, мнение президента Соединенных Штатов совпало с мнением Филис. Он попросил через Уэбстера никому не сообщать о беседе с Джиллетом, пока сведения о ней не поступят из других источников. Но даже в этом случае президент просил Тривейна не вдаваться в подробности их разговора до специального разрешения из Белого дома.

Уэбстер также познакомил Тривейна с мнением Хилла, посла по особым поручениям. Тот вообще считал, что старик Джиллет хотел испытать Тривейна на стойкость. Большой Билли много лет знал этого придирчивого вояку, знал его особую тактику, которую тот обычно применял в подобных случаях. Вряд ли Джиллет созвал бы повторные слушания. Скорее всего, старик хотел как следует «прощупать» кандидата и, если бы Тривейн выдержал его натиск, утвердить кандидатуру с чистым сердцем.

На взгляд Тривейна, все это было слишком сложно. Его ни на миг не успокоили умозаключения Большого Билли.

С утра Филис ушла из номера: сказала, что посмотрит выставку НАСА в Смитсоновском центре. Эта выставка была всего лишь предлогом: Филис хорошо понимала, что Эндрю будет отвечать на бесконечные телефонные звонки. А в такие минуты он предпочитал одиночество.

Приняв душ и одевшись, Тривейн выпил четвертую за это утро чашку кофе. Часы показывали половину одиннадцатого, он обещал Мэдисону позвонить до полудня. Правда, он пока не знал, что сказать адвокату. Вообще-то он хотел сообщить адвокату о разговоре с Джиллетом и об их кружении вокруг квартала; в случае, если повторные слушания состоятся, тот должен об этой встрече знать. У Тривейна мелькнула эта мысль одиннадцать часов назад, во время их последнего разговора. Но сложность обстановки и странное возбуждение Мэдисона остановили его. Зачем усложнять и без того запутанную ситуацию? Состояние адвоката можно понять: накаленная обстановка на слушаниях, возвращение к постоянно пьяной жене и, наконец, эта в высшей степени странная трагедия. Тут даже блестящие адвокаты из Манхэттена не выдержат... Хорошо, что он обещал позвонить Мэдисону только к полудню: у обоих к этому времени будут ясные головы.

В дверь постучали. Тривейн взглянул на часы: наверное, кто-нибудь из прислуги.

Он отворил и увидел на пороге незнакомого майора в помятой форме, на которой поблескивали какие-то медные нашивки. Майор вежливо улыбнулся.