Европейцы - Джеймс Генри (1979)

Это было сказано тверже, чем когда-либо; таким Фледа его никогда еще не видела и даже не подозревала, что он способен вести себя с подобной твердостью.

– Но миссис Бригсток не пробыла здесь и нескольких минут. Это даже визитом не назовешь! – воскликнула Фледа.

– Для моих целей я пробыла у вас достаточно. Мне нужно было кое-что выяснить, и, думается, теперь я это выяснила.

– Обо всем, что вам угодно выяснить, я, смею вас заверить, вам расскажу, – бросил Оуэн, нетерпеливо проводя по шляпе обшлагом своего сюртука.

К тому моменту желание Фледы задержать миссис Бригсток возросло, но она понимала, что может добиться этого дорогою ценой – вызвав новые проявления «рыцарства», которые он преувеличивал особенно потому, что ему впервые с тех пор, как он стал ее «отличать», представился случай, когда он мог для нее что-то сделать.

– Возможно, есть обстоятельства, о которых знаете вы и не знаю я, – поспешила она сказать ей с улыбкой. – Но у меня такое чувство, что вы глубоко заблуждаетесь.

Миссис Бригсток посмотрела ей в глаза таким пристальным и умоляющим взглядом, каким только способна; это была вспышка готовности дать ей шанс. Оуэн, однако, тотчас все испортил.

– Более чем вероятно, что миссис Бригсток, как вы сказали, заблуждается, но все равно, вы никому в мире не обязаны давать объяснения. Я, может быть, обязан кое-кому объяснением… да, смею сказать, но не вы, вы – нет!

– Но если речь об объяснении, которое мне вовсе не трудно дать, – сказала Фледа, – я уверена, это – единственное, о чем миссис Бригсток пришла меня просить, если вообще за этим пришла.

И вновь наша добрая леди устремила на Фледу пронзающий взгляд.

– Я пришла, Фледа, только за тем… и вы это знаете… чтобы говорить с вами.

Фледа помолчала.

– Ну да, – сказала она с веселым лицом, – как если бы я была одной из этих дурных женщин из пьесы?

Фраза была гибельной. Миссис Бригсток, которой веселое лицо Фледы ровным счетом ничего не говорило, явно сочла ее реплику верхом фривольности. Она тотчас отвернулась от Фледы, как от лица, несомненно, предосудительного, и бедная девушка, теперь уже с поздним сожалением, поняла, что ее безобидный, хотя и не без задней мысли юмор воспринят как наглая выходка или в лучшем случае непростительная бесшабашность. Ее намек – неприличен, даже если прилична она сама; реакция миссис Бригсток была проста: она не видела тут никакого различия.

– Я готова, – обратилась эта леди к Оуэну как-то особенно кротко и обиженно. – Мне и впрямь очень, очень желательно с вами поговорить.

– Полностью к вашим услугам. – И Оуэн протянул руку Фледе. – До свидания, мисс Ветч. Надеюсь снова увидеть вас завтра.

Он распахнул дверь перед миссис Бригсток, которая проследовала мимо Фледы, удостоив ее косым, брошенным куда-то в сторону кивком. Оуэн и Фледа, пока он придерживал дверь, стояли лицом к лицу, помрачневшие, безмолвные. Глаза их снова встретились, и Фледа почувствовала, что в ее взгляде есть нечто такое, чего никакой мрак не смог затушить, чего он никогда прежде не видел и, быть может, никогда не увидит впредь. Он оставался у двери достаточно долго, чтобы все воспринять – воспринять широко раскрытыми глазами, в которых застыло нарождавшееся удивление. Затем он вслед за миссис Бригсток вышел.

Глава 16