Огненное евангелие - Мишель Фейбер (2011)

Тут белокожий прервал свои разъяснения, чтобы подкрепиться кексом в целлофановой обертке и баночкой «Пепси» после затянувшейся речи, да и горло у него тоже саднило, ведь он, как и Тео, наглотался дыма.

— Ну… э… а при чем тут я? — осмелился задать вопрос Тео.

— Сатана — это Князь лжи, — ответил белокожий с полным ртом. — А Малх был одним из его каналов. Сатана выбрал Малха, чтобы подорвать силу воздействия распятия.

Адепты новой веры раскусили его, но он их перехитрил и спрятал свитки в животе беременной статуи. Потому что Бог не заглядывает в животы беременных. Таков договор с Геей[12].

— Я не знал, — сказал Тео.

— Мало кто об этом знает. Вот откуда врожденные пороки, выкидыши и все такое. Теоретически Бог мог бы вмешаться и все поправить, но, как я сказал, существует договор.

— Кажется, не очень хороший договор.

Белокожий пожал плечами.

— Мир должен жить в гармонии с женским принципом, — произнес он без особого энтузиазма.

— Все-таки… э… как я вписываюсь в эту общую картину?

— Ты купился на лживые слова Сатаны, ты перевел их на английский, и твоя книга отравила мир. Но СМИ подвержены как ядам, так и противоядиям. Короче, мы тебя посадим перед видеокамерой, и ты исправишь принесенное зло.

— Объяснив зрителям то, что вы мне сейчас объяснили?

Белокожий расхохотался, обнажив крупные кривые зубы.

— Ты шутишь? Тебе никто не поверит. Истина слишком сложна для обычных мозгов. Люди понимают только самые простые вещи. Настоящую простую историю. — Он сунул руку в карман рубашки и достал вдвое сложенный листок. — Вот… мы ее заранее для тебя написали.

ИНТЕРЛЮДИЯ: ПРОРОЧЕСТВО

Меньше чем через день по завершении этой книги произойдет следующее:

Мередит и ее бойфренд остывают после любовных подвигов; медленно испаряются капли пота, покрывающие их обнаженные тела. Мередит делает глоток из бутылки «Перье», стоящей возле кровати. Вода стала совсем теплой в этой парижская парилке.

Громкость телевизора теперь, когда любовная возня закончилась, кажется чрезмерной. Будь воля Мередит, она бы его просто не включала, но Роберт отмечает приближение оргазма истошными воплями, и как, спрашивается, ей поутру смотреть в глаза другим гостям отеля за завтраком?

Что-то праздники затянулись. Она устала от жары, от покупки тряпок, в которые она, не будучи француженкой, не влезает, от воплей Роберта в постели, от его бесполезной информации об устройстве фотокамеры и рассказов о чудесном спасении от хищников. Она даже чуть-чуть устала от собственных оргазмов. Это что-то вроде блиномании: ей подавай еще, хотя она только что отведала очередной; минуту назад она сказала себе, что это был последний в ее жизни, и вот уже снова отплясывает в постели жигу, полируя коленками его уши и стукаясь пальцами ног о полированную медь изголовья.

Вылив на ладонь немного «Перье», она брызгает водой на разгоряченный лоб. Телевизор переходит к новостям. Французский диктор рассказывает что-то про «Le Cinquième Évangile»[13]. Затем на экране появляется Тео. Он сидит в кресле в непринужденной позе, и на нем точная копия той самой кошмарной рубашки, которую он грозился себе купить, когда они еще были вместе. Несмотря на эту мерзость, выглядит он неплохо. Он без очков, и это тоже ему на пользу.

— Я хочу извиниться, — говорит он, и внизу экрана появляется синхронный французский перевод: Je veux demander pardon.

ПЛАЧ ИЕРЕМИИ

Тео покорно улыбнулся направленному на него лучу света от настольной лампы. Предпоследняя суфлерская карточка упала из рук белокожего на пол, и он поднял вверх последнюю порцию. Текст на этой карточке, как и на предыдущих, был напечатан огромными буквами и без орфографических ошибок. В самом низу — написанное от руки красным фломастером напоминание: «ПОМАШИ В КАМЕРУ».