Побег - Кобрина Евгения

     – Еще из-за Милли, но её ты нашел, значит, она не в счет. Остается месть. Я нарушила все правила твоего дома, и ты хочешь наказать меня за это. В первый день ты обещал, что если я убегу, ты найдешь и жестоко накажешь.

     – Я помню, – сказал Бартон и дотронулся до обломка стрелы, проверяя, как сильно он вошел.

     Девушка дернулась и зажала губы от боли, а потом истерически хмыкнула:

     – Твои кары уже начались?

     – Закрой рот, – тихо, но яростно оборвал её Бартон. – Твоя болтовня действует мне на нервы.

     Кэйтлин прикрыла глаза и сказала:

     – Может, сжалишься, и оставишь меня. Сделаешь вид, что не нашел.

     – Врать – это по твоей части, не по моей, – с сарказмом в голосе сказал Бартон, ощупывая края раны. – Как давно ты очнулась?

     – Пару минут назад, – ответила девушка и задумалась. – Как ты меня нашел?

     – По следу.

     – Я оставила след?

     – Да. Кровавую дорожку, приглашение для любого хищника.

     Кэйтлин усмехнулась и сказала:

     – Вот хищник и пришёл.

     Бартон зарычал и еще раз проверил стрелу. С тихим стоном боли Кэйтлин потеряла сознание. Так даже лучше, подумал мужчина, болтовня девушки уже порядком ему надоела. Возможно от того, что в ней была доля правды.

     Бартон внимательно осмотрел тело жены: волосы спутаны, черты лица заострились от усталости, тело покрыто засохшей кровью поверженных противников. Сейчас она была такой юной и хрупкой, что он никак не мог поверить, что тот огромный волк на поляне – тоже она.

     Ликантрол. Её тайна и её крест, слишком тяжелый для таких хрупких плеч. Почему она не открылась ему? Боялась, что он её осудит, испугается, боялась, что станет сторониться? Ген ликантрола считался чудом для оборотня, это значило, что он может не подчиняться луне, что он свободен в обращениях. Оборотень с таким геном был сильнее других, быстрее и выносливее. Он мог защитить свою стаю от всех врагов. В кланах всегда чтили ликантрола, он был ценностью и благом. Но похоже, его жена считала это проклятьем. Она не хотела обращаться, боялась причинить другим вред, она бежала из стаи, чтобы никто больше не пострадал от её когтей.

     Бартон нежно отвел упавшую прядь с её лица и вздохнул: что же мне делать с этой бунтаркой? Но об этом он подумает позже, Дугел вернулся с водой и тканью, а значит, пора заняться её раной.  

     До деревни они добрались без происшествий, в дороге Кэйтлин пару раз приходила в себя и просила воды, а напившись, снова проваливалась в целебный сон. Рана быстро затягивалась, гены оборотня брали верх.

     К ночи они уже были в деревне, и Бартон аккуратно, стараясь не разбудить жену, внес её в дом. Из-за стола резко встала Дэрин и пристально посмотрела на племянника:

     – Жива?

     – Да. Милли в порядке?

     – Еле уложила, все порывалась ждать вас всю ночь. Как ты?

     – Устал. А в целом ничего. Я отнесу её в спальню и спущусь поесть.

     Дэрин кивнула и скрылась в кухне. Бартон поднялся на второй этаж и уложил жену в постель. Девушка тихо вздохнула и повернула голову, открывая глаза. Бартон присел на постель рядом с ней:

     – Все хорошо. Спи.

     – Мы дома?

     – Да.

     – Как Милли?

     – Спит в своей кровати.

     – Хорошо, – вздохнула Кэйтлин и встретилась с мужем взглядом. – Зачем ты привез меня обратно?

     – Ты моя жена, как иначе?

     – Надо было оставить в пещере.

     – Не говори глупостей. Тебе не к лицу образ мученика.

     Кэйтлин чуть улыбнулась и ответила:

     – А тебе – всепрощенца.