Великолепная Софи - Джорджетт Хейер (1950)

Она застала их уютно беседующими; скованность, которую ощутила Сесилия, оказавшись в его компании, быстро сменилась дружеской непринужденностью. Ни словом, ни взглядом не напомнил он ей о том, что произошло между ними, но завел разговор на такую неожиданную тему, которая, он знал, заинтересует ее. Это было для нее приятной переменой: разговоры мистера Фонхоупа в последнее время были полностью посвящены содержанию и структуре его великой драмы. Слушать поэта, спорящего с самим собой, – так как едва ли можно было сказать, что она принимала участие в разговоре, – о достоинствах белого стиха как драматического средства, было, бесспорно, привилегией, льстящей гордости любой женщины; но нельзя отрицать, что получасовой разговор с человеком, который внимательно слушал все, что она скажет, был, если не совсем облегчением, то хотя бы приятным разнообразием для нее. Лорд Чарльбери изучал жизнь на десять лет дольше, чем его молодой соперник. Красивое лицо и притягательная улыбка мистера Фонхоупа, бесспорно, ослепляли женщин, но мистер Фонхоуп еще не овладел искусством, как дать понять женщине о том впечатлении, какое она произвела на него, и о том, какой она кажется хрупкой и нуждающейся в опеке и заботе. Лорд Чарльбери по своей природе был не способен назвать Сесилию нимфой или сравнить ее глаза с колокольчиками, но он мог обеспечить ей укрытие в плохую погоду, помочь ей переступить препятствие, которое она могла преодолеть и сама, и всеми способами убеждал ее, что она в его глазах была слишком драгоценна, чтобы какие-нибудь меры предосторожности оказались излишними.

Было бы неправдой сказать, что Сесилия сожалела о своем отказе его светлости, но когда Софи и Чарльз присоединились к ним, она почувствовала досаду, оттого что их тет-а-тет нарушили.

Позднее она беспристрастно пыталась обсудить это с Софи, но обнаружила, что не может точно выразить в словах те чувства, в которых убедила себя. В конце концов она склонилась над вышиванием и спросила кузину, сделал ли ей уже лорд Чарльбери предложение.

Софи рассмеялась.

– О Боже, нет! Ты, простушка! У Чарльбери нет серьезных намерений по отношению ко мне.

Сесилия не поднимала глаз.

– Неужели? Я бы сказала, что он выказывает тебе очень определенное расположение.

– Моя дорогая Сили, я не буду дразнить тебя, говоря об этом, но я убеждена, что у Чарльбери на уме совсем не то, что на языке. Я ничуть не удивлюсь, если он закончит свои дни холостяком.

– Я так не думаю, – сказала Сесилия, кромсая ножницами свою работу. – Да и ты, я полагаю, тоже, Софи. Он сделает тебе предложение, и… и, надеюсь, ты примешь его, потому что если ты не влюблена в другого, то нельзя представить никого лучше его.

– Что ж, посмотрим! – только и сказала Софи.

XIV

Намерение написать драму полностью овладело рассудком мистера Фонхоупа. Он выбросил из головы мысль о поиске выгодного занятия. Он появлялся на Беркли-Сквер по различным поводам, абсолютно нечувствительный к жесткому огпору мистера Ривенхола, и всегда привозил с собой новейшую часть своей пьесы, которую и читал Сесилии и Софи, а однажды – даже леди Омберсли. Позднее она жаловалась, что не поняла ни слова. Он также мною времени проводил в Мертоне, но когда Софи стала расспрашивать его о других гостях Санчии, оказалось, что он не может четко вспомнить никого из них. Однако, когда сэр Винсент сам заехал на Беркли-Сквер, он не стал скрывать тот факт, что очень часто бывает в Мертоне. Софи всегда была откровенна и теперь напрямик сказала, что не доверяет ему и будет рада, если он вспомнит, что Санчия помолвлена с сэром Горасом. Сэр Винсент мягко рассмеялся, потрепал ее по щеке, задержав руку на миг дольше, чем следовало, и приподнял ее подбородок.