Утешитель вдов - Маротта Джузеппе, Рандоне Белизарио

ЭДУАРДО (возбуждаясь). Ты только представь… Я прихожу и застаю ее в полном еще трауре, во всем черном. Она говорит: «Эдуардо, это последние секунды моего траура. Если позволишь, пойду переоденусь». «Прошу, прошу», — отвечаю я, закуривая сигарету и жду. Вскорости она входит и говорит; «Как я выгляжу в этой блузочке цвета чайной розы и в этой вот темной юбке? Ладно, говорит, — а теперь обожди ещё». С этим словами исчезает и через минуту появляется в блекло-зеленой ночной рубашке… такой прозрачной… Ну, как тебе сказать, Кувье, ты видел когда-нибудь стриптиз? Так вот впечатление такое же, только еще сильнее…

КУВЬЕЛЛО (у которого даже горло пересохло от услышанного). А дальше, дальше что было?

ЭДУАРДО (нахмурясь). Тебе зачем знать? Ты тут при чем?

КУВЬЕЛЛО. Я понимаю, дон Эдуа… Вы не сердитесь, мне это интересно в той мере, в какой это полезно усердному служащему вашей фирмы.

Входит ДЖЕННАРО с ворохом всякого платья и шляпной коробкой в руках.

ДЖЕННАРО. Кувье, прими барахло, а я сделаю еще один рейс.

КУВЬЕЛЛО принимает вещи у Дженнаро, и последний немедленно убегает.

ЭДУАРДО, открыв шкаф, очищает там место. Начинают развешивать принесенные костюмы, которые ЭДУАРДО один за другим предварительно ощупывает.

ЭДУАРДО. Вот это великолепие! Подкладка — чистый шелк! Пуговицы ручной работы! (Открывает шляпную коробку и вытаскивает прозрачную женскую рубашку.) Э, да здесь какая-то ошибка!..

КУВЬЕЛЛО(с бюстгальтером в руках). Я бы сказал…

В этот момент появляется ДЖЕННАРО с очередным грузом.

ДЖЕННАРО. Никакой ошибки! Просто донна Грациелла пожелала избавиться от своего старого белья.

ЭДУАРДО. Боже милостивый, этак мы вынуждены будем открыть женское отделение?…

В этот момент из вороха платья, развешенного в шкафу, появляется, словно призрак, КОНЧЕТТА МЕЛЕ.

КОНЧЕТТА. Вот видите, дон Эдуардо, без меня вам будет не обойтись!

ЭДУАРДО (пятясь). А эта ведьма откуда еще взялась? Кто ее туда засунул?

КОНЧЕТТА. Никто меня туда не засовывал… Предоставьте это дело мне. (Вырывает у него из рук рубашку Грациеллы). Этот товар я вам пристрою в пять минут! (Вырывает бюстгальтер из рук Кувьелло, засовывает то и другое в шляпную коробку). Сейчас вернусь!.. (С этими словами мгновенно исчезает.)

ЭДУАРДО. Сущий дьявол, а не женщина. Кто бы мог меня от нее избавить?

КУВЬЕЛЛО. Чего ей надо?

ЭДУАРДО. Ровнехонько ничего. В этом-то вся загадка! Она ровным счетом ничего не хочет. Вот которая хочет и ты ей отказал — сама убирается подобру-поздорову. А когда выискивается такая, которая ничего не хочет? Тут уж только руками развести.

ДЖЕННАРО (к Кувьелло). Ты сказал дону Эдуардо о трехстах миллионах?

ЭДУАРДО (вздрагивает). Трехстах миллионах?

КУВЬЕЛЛО (стукнув себя кулаком по лбу). Ах, простите, дон Эдуардо! Совсем забыл главное! Замаячила вдова объявленной стоимостью в триста миллионов!

ЭДУАРДО. Как фамилия?

КУВЬЕЛЛО. Куакилья.

ЭДУАРДО. Вико Терцо Алабардьери, пятьдесят?

КУВЬЕЛЛО. А вы откуда знаете?

ЭДУАРДО. Птенчик, ты должен еще подрасти. Неужто ты не унюхал, что эта свинья еще при жизни мужа имела по меньшей мере трех любовников? Да она сперва овдовеет от половины Неаполя, прежде чем станет достоянием фирмы Палумбо!

КУВЬЕЛЛО. Боже, вот уж не ожидал…

ЭДУАРДО. Пулей лети к резчику по мрамору и скажи ему, что он болван. Он высек «прискорбием» с одним «и». В то время, как в этом слове их целых два!

КУВЬЕЛЛО. А почему там нужно два?

ЭДУАРДО. Да потому, что одно «и» — в знак прискорбия как такового, а еще одно — по личному желанию семьи.

КУВЬЕЛЛО. Понял, бегу…(Поспешно удаляется.)

ЭДУАРДО. Дженна, розы купил?

ДЖЕННАРО. Да, они там…(Жест рукой)

ЭДУАРДО. Принеси.

Покуда Дженнаро ходит за розами, ЭДУАРДО приводит себя в порядок, расчесывает волосы, поправляет галстук. Возвращается с розами ДЖЕННАРО.