Ловкий ход - де Филиппо Эдуардо

МАТИЛЬДА(довольна). Молодец, вот это другой разговор. Вы уж извините, что я вам говорю это, но вы только что сами говорили такое, что унижало больше вас, чем меня. Да, конечно, я ваша подруга и люблю вас, и кроме того в матери вам гожусь. И вы должны ко мне относиться именно как к матери, а не к какой-нибудь дуре.

КЬЯРИНА(еще более взволнованно). Что вы хотите от меня… Что хотите…

МАТИЛЬДА. Поплачьте, станет легче. Вам сейчас надо, как говорится, вывернуть мешок наизнанку — отвести душу, доверившись человеку, кто вас понимает и любит.

КЬЯРИНА(настаивает прежним тоном). Что вы хотите от меня… Что хотите… Ведь это так просто и судить, и рассуждать, когда дело не касается собственных интересов. (Как бы передразнивая сплетничающих соседок) «Опять занималась своим делом… Сама того захотела… Она же не ребенок, в конце концов… А когда женщина не хочет… она запирается в доме и знает, как защититься …»

МАТИЛЬДА. Да ничего подобного. Ну, кто станет говорить это?

КЬЯРИНА. Говорят, донна Мати, говорят. Что мне уже за сорок… что в мои годы надо иметь голову на плечах… думать надо… (в искреннем убеждении) А вот думать, донна Мати, не получается. И в пятнадцать или тридцать, и в пятьдесят или семьдесят — никакой разницы. В любом возрасте, когда происходит то, что случилось со мной, не думают и не рассуждают. Более того, вообще теряют всякое желание рассуждать. (Медленно подходит движется к столу в центре комнаты и садится возле него. Матильда молча, нерешительно садится напротив. После недолгой паузы Кьярина продолжает свой монолог. Предположения, размышления, образы — все, что она приводит в свое оправдание, настолько возбуждают, что она ощущает себя персонажем какой-то необыкновенной сказки; и никогда не смогла бы признать, что является ее действительным персонажем). Кажется, что все легко, все возможно. Поэтому думаешь и о последствиях: и еще как думаешь! Нет, не слушайте, донна Мати, когда говорят: «В тот момент я уже ни о чем не думала!» Это неправда. Я, например, все понимала. И вовсе это не «тот момент». Прежде чем подойти к тому «моменту», я столько провела бессонных ночей, предвидя все. Просчитала пункт за пунктом добро и зло, все, что могло из всего этого получиться. (Перечисляя отрицательные моменты). Ведь я рисковала родить ребенка, которого отец мог и не признать. А мои отношения в семье, что скажет брат, что станут говорить люди, мой возраст. Но мне казалось, что все будет прекрасно, что все отнесутся ко мне замечательно. Думала о брате и говорила себе: ну, что может сказать Лоренцо, когда родиться ребенок? Для него это событие тоже будет радостью. И словно слышала, как Лоренцо скажет: «Кьяри, сестра моя, в нем ведь и моя кровь течет. Если отец не хочет признать свое дитя, неважно: у него есть я». Я представляла, как буду крестить его, мысленно нарисовала, какой в доме будет праздник, придет много друзей, вы, ваш муж, другие соседи…. И повторяла себе: «В сущности люди — они добрые и все понимают». Они будут говорить мне: «Кьяри, думайте о здоровье, ребенок — это всегда благословение божье… Вы столько страдали… Вы совершили мужественный поступок, молодец, Кьярина, мы все поддерживаем вас». Потом я думала: а вдруг случится, что ребенок не родиться. Не первой же я буду женщиной, которая выходит замуж и не имеет детей. Если повезет и ребенка не будет, значит, останусь такой, как и прежде… А подумав, что вдруг все и в самом деле окажется, как прежде, заливалась слезами. Такая тоска охватывала, такая горесть, что я как засыпала в слезах, так в слезах и просыпалась. Жить дальше без детей? А почему я не должна их иметь? Лишь для того, чтобы друзья, провожая меня на кладбище, сказали бы: «Молодец, Кьярина, она оставалась порядочной до последнего момента своей жизни». Те же самые друзья, которые смеялись у меня за спиной, издеваясь, что я не нашла мужа и осталась старой девой (разражается рыданиями).