Срочно нужен гробовщик (Сборник) - Аллингем (Аллингхэм), Марджери (Марджори), Сэйерс Дороти Ли, Тэй Джозефина. (1992)

— Ну вот, он и решил жениться на Елизавете, думал, так будет чувствовать себя на троне увереннее. Она вообще-то стала потом женой его преемника. Это бабушка королевы Елизаветы. Мне всегда нравилось, что в ней течет кровь Плантагенетов. К Тюдорам я никогда не испытывала большой симпатии. Ну, пора бежать, вот-вот появится старшая сестра. Начинается обход, а больная из четвертой палаты еще не вымыта.

— Что за беда, это же еще не конец света.

— Конец не конец, да мне-то не поздоровится.

Грант взял из стопки книг учебник и попытался разобраться в войне двух Роз. Но только время потерял. Войска то наступали, то отступали. Побеждал то Йорк, то Ланкастер — чередование побед и поражений хоть кого сбило бы с толку. Передвижение войск казалось столь же бессмысленным, как хаотическое кружение сталкивающихся друг с другом заводных автомобильчиков в ярмарочном аттракционе.

Одно было ясно: зерно смуты было посеяно почти за сто лет до Ричарда III — в тот момент, когда был свергнут Ричард II и прервалась прямая линия законного престолонаследования. Этот кусок истории инспектор знал хорошо — недаром в юности он целых четыре раза посмотрел в Новом театре спектакль «Ричард из Бордо»[136]. Узурпировав трон, Англией правили три поколения Ланкастеров: Генрих IV, свергнув Ричарда II, правил не слишком успешно, зато с великой добросовестностью; следом за ним шекспировский принц Хел, Генрих V[137], — на его счету победа при Азенкуре[138] во славу Англии, а во имя Христово костры для ее ревнителей; и наконец, чокнутый сын Генриха V Генрих VI, который, как в тумане, брел от неудачи к неудаче. Глядя, как растранжиривают боевую французскую добычу дурные приятели Генриха VI, а сам он носится с мыслью об основании Итонского колледжа и призывает придворных дам прикрывать грудь от нескромных взоров, англичане снова начали вздыхать по законным наследникам трона — Плантагенетам.

Ланкастеры — все трое — отличались удручающим фанатизмом, которого не было и в помине при дворе снисходительного

Ричарда II. После отречения Ричарда все сразу же переменилось: его принцип «живи и давай жить другим» был забыт, в Англии запылали костры. Еретиков жгли при Генрихе IV, при Генрихе V, при Генрихе VI. Неудивительно, что едва заметный огонек недовольства лизнул сердце рядового англичанина.

Едва теплившийся огонек разгорелся сильнее, когда перед народом предстал герцог Йоркский. Умный, влиятельный, одаренный, настоящий великий князь, к тому же наследник Ричарда II по крови. Народ, может, и не собирался обижать бедного, глупого Генриха, пусть бы только Йорк взял в свои руки власть в стране и покончил наконец с неурядицами.

Йорк пытался завоевать престол, но погиб в бою, члены его семьи были вынуждены удалиться в изгнание или скрываться по монастырям.

Но вот стих шум битв, беспорядки закончились, и на троне Англии воссел сын герцога Йоркского, воевавший бок о бок со своим отцом, — страна облегченно вздохнула под властью этого высокого, удивительно красивого молодца с льняными кудрями; был Эдуард IV дамский угодник, юбочник, но человек ума замечательного.

В войне двух Роз больше ничего, пожалуй, не поймешь.

Грант взглянул поверх книги и увидел старшую сестру, стоявшую посреди комнаты.

— Я постучала, — сказала она, — но вы читали и не слышали…

Стройная, далекая, по-своему не менее элегантная, чем Марта, она стояла, соединив руки перед узкой талией, — белые манжеты, белое облачение, ниспадающее со спокойным достоинством, с од-ним-единственным украшением — серебряным значком дипломированной медицинской сестры. Может ли что-нибудь в целом мире, подумал Грант, сравниться с невозмутимостью старших сестер больших больниц?

— Я взялся за историю, — сказал он. — Поздновато, пожалуй.

— Прекрасный выбор, — ответила она. — История позволяет увидеть все в надлежащей перспективе.

Глаза ее остановились на портрете, и она спросила:

— Вы на стороне Йорков или Ланкастеров?