Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдоналд Фрейзер (1982)

Его продемонстрировал мне сам Раззява. Как-то раз я выразил восхищение тем, как он подкрался к оленю. Апач ответил, что это, мол, пустяки: отвернись и сосчитай до десяти, говорит, и увидишь, насколько я хорош. Я последовал совету и, когда обернулся, этот ублюдок просто исчез! И это посреди голой равнины, где на полмили вокруг не найти ни малейшего укрытия. Раззявы нигде не было – и вдруг через секунду он уже стоит прямо рядом со мной, скалясь в своей широченной ухмылке и указывает на мелкий окопчик, который успел выкопать в каких-нибудь двух шагах от меня, не произведя ни малейшего шума и менее чем за две минуты. Улегшись, апач накрыл тело кусками дерна и комками земли, и я, глядя прямо на него, ничего не видел. Никто не верит этому рассказу, но мне доводилось видеть, как минимум двадцать апачей исчезли подобным образом, и скауты американской армии могут засвидетельствовать этот факт.[163] Это одна из первых уловок, с которых начинается обучение мальчиков. Увидев ее воочию, я впервые начал подозревать, что эти ребята способны навешать янки по первое число. И ведь навешали, не так ли?

За ту зиму я узнал много еще чего интересного об апачах помимо их военной подготовки. Оказалось, они любят спорт: бег, плавание, конные скачки, стрельбу, метание копья через катящийся обруч. Женщины обожают игру, сильно напоминающую хоккей на траве, – Сонсе-аррей там блистала, кстати. Но самое любимое времяпрепровождение апачей – кости, поскольку эти индейцы помешаны на азартных играх. А еще они очень суеверны. Апач ни за что не произнесет своего имени (мужчины-чирикахуа, по слухам, никогда не общаются со своей тещей – вот ведь мудрые парни), апач не станет охотиться на медведя, он верит, что в теле гремучей змеи обитают души умерших, а рыбу почитает нечистым мясом, он не пьет молока и не умеет умножать и делить, хотя многие из апачей управляются со счетом лучше, нежели прочие знакомые мне индейцы. Кроме того, апачи говорят на языке, который я так и не осилил. Отчасти по причине того, что большинство из них более-менее сносно знают испанский, но еще и потому, что апачский очень сложен – в нем в пять раз больше гласных, чем в нашем, да вдобавок апачи, в отличие от большинства краснокожих, страшные болтуны и трещат без умолку.[164] Но главным образом мой провал с апачским объясняется отсутствием желания – настолько мне противны были они сами и все, что с ними связано.

Из всего вышесказанного вы можете заключить, что зима получилась чертовски долгой. И ее совсем не скрашивал факт, что апачу совершенно нечем заняться в эти месяцы: за исключением коротких вылазок на охоту он валяет дурака, ест, спит, пьет и планирует разные пакости на весну. Стоит ли удивляться, что в добавок к унижению и страху я испытывал еще и скуку: когда даже разговор с Мангасом Колорадо кажется вам развлечением, то ваши дела совсем плохи, ей-богу! Скрашивало тоску только обучение новым позициям Сонсе-аррей – про других девчонок не могло быть и речи, даже если бы я захотел или посмел на них глянуть. Апачи, да будет вам известно, яростные противники адюльтера: изменницам они отрезают носы, а что делают с виновными мужчинами я предпочел не спрашивать.