Погружение - Дж. М. Ледгард (2011)

– Греки, – она коснулась руками пола, – верили в титана Океана, который держит весь мир. Он был нарисован на щите Ахилла.

Они говорили об Атлантике. Она ничего не сказала о шумерах и Энки. Обитель Апсу и цифры она оставила себе. Вместо этого она стала рассуждать о том, что ось времени в океане закручивается в спираль, и привела в пример австралийского слизнеголова.

– Эта рыба достигает половой зрелости за четыре десятилетия. А живет она до сотни лет – но при этом одно поколение людей почти уничтожило ее. Предположим, что Атлантике сто шестьдесят миллионов лет. На самом деле больше. Мы появились менее одного миллиона лет назад. То есть только вчера – вообще не о чем разговаривать. И при этом прямо сейчас где-нибудь в Атлантике и в других океанах какой-нибудь мужик – прости, но это всегда мужчины, сам знаешь, – уничтожает какую-нибудь отмель, которая древнее любого леса на Земле, которую он не видит и не может оценить, – собственная горячность ее испугала. Она остановилась, а потом начала снова: – За время нашей жизни были уничтожены десятки тысяч подводных гор. Да их уничтожают сразу же, как о них узнают! Донные тральщики стирают в порошок холодноводные кораллы и губки, которые существовали задолго до появления английского языка и которые содержат мощнейшие антибиотики и вещества, которые можно использовать для лечения рака. Если бы это происходило в фантастическом романе, мы сразу бы поняли, зачем, а мы не понимаем, потому что это происходит здесь и сейчас! Все скрывают деньги, которые можно на этом сделать! Кое в чем виноваты и ученые. Мы всегда поднимаем руки уже после разрушения. Некоторые ученые уходят в индустрию и предлагают наши исследования то одной компании, то другой. Мне хорошо, я работаю на глубинах, которые индустрии неинтересны. Им нужны марганцевые конкреции, золото и нефть, которые лежат на дне, но добывать их слишком дорого… сейчас. Еще осталось немного спокойного времени – говоря это, она представила себе дно, его размеры, срок его существования, его тайны… виды миксин, которые старше самой Атлантики и живут на огромной глубине, завязывая себя в узлы, поедая своих разложившихся мертвецов.

Было уже темно. Они сидели в полной тишине. Опять начался снег. Снова зимняя ночь, снова заметает освещенную вывеску над дверью отеля.

Несколько фактов и мыслей, не имевших никакого отношения к биоматематике, наводили их на один общий вопрос. Однако они слишком устали, чтобы обратить на него внимание. А если человек и есть бог-трикстер Локи, которого надо заковать в цепи?

Они по-разному понимали время и пространство. Он работал на поверхности, на внешней стороне мира. Для него все существовало в движении. Он дал задание агентам пробираться в мечети в Сомали и на побережье Суахили. Он имел дело с узкими переулками, убеждением, запальными устройствами; с месяцами, днями, часами. Для нее век был мгновением. Ее интересовало дно океана, огромной массы едкой соленой воды. Отграниченный при помощи математики мир, существовавший в темноте сотни миллионов лет.

* * *

– Открой глаза.

Он повиновался. Уже наступило утро. Закопченная комната была пуста за исключением одного моджахеда – кажется, чеченца. Он сидел на корточках у двери, разбирая на части пулемет «Застава» и складывая детали в мешок. Из окон и двери лился голубой свет. Юсуф был одет как торговец с рынка Бакаара – джинсы, сандалии, рубашка с коротким рукавом, на кармане висят солнечные очки. Только свежие шрамы на шее выдавали в нем бойца.

– Ты жив. Хорошо. Выпей, – Юсуф протянул ему чашку воды.

Он отпил.

Чеченец принес мешок с разобранным пулеметом и, повинуясь жесту Юсуфа, поднес масляную лампу к лицу Джеймса, так что тот почувствовал тепло стекла. Юсуф подошел ближе. Ночью он сбрил бороду, и лицо без нее оказалось широким и покрытым шрамами.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Юсуф по-арабски, а потом на ломаном английском, который он изучал в Пешаваре.