Ассимиляция - Джефф Вандермеер

– Думала посмотреть поближе, да, Синтия? Думала, можно использовать мои коды безопасности, плюнуть на своих боссов и заглянуть в щелочку, узнать, что там творится? Не смогла противиться любопытству, так и подмывало посмотреть, что там, за шторкой, верно?

План был хорош, он должен был сработать. Ты собиралась невидимкой проскользнуть через границу. Но у Лаури повсюду свои шпионы, в том числе и среди командования, его предупредили, и максимум, что смогла сделать Грейс, – это конфисковать материалы, которые они привезли с собой, и спрятать их в хранилище Южного предела под биркой от другой экспедиции. Лаури какое-то время держал тебя на секретной военной базе до того, как переправить сюда. Уитби допросили, а затем поместили бы под домашний арест.

– Я и без того уже знала, что там.

Он громко фыркнул, демонстрируя крайнее презрение и недоверие.

– Типичная логика конторских крыс. Думают, если они читали доклады, если занимают командную должность, то это значит, что им хоть что-то известно.

В его голосе не было ни капли иронии.

Его дыхание было сладковатым. Слишком сладкое, словно внутри что-то начало гнить. Глаза беспокойные, смотрят враждебно, но в целом прочесть что-либо по выражению лица невозможно. Выглядит как человек, который выпьет еще немного – и может натворить что угодно.

– Значит, решила прогуляться через границу, устроить себе маленькие каникулы. Расслабиться на пляже, да? Взбрела в голову дурацкая мыслишка – побывать здесь вместе со своим мальчиком-игрушкой Уитби? Захотелось на маяк, прогуляться по его ступенькам?

Молчание – вот лучший из возможных ответов. В Центре видят умного, утонченного Лаури. Ты же видишь лишь жалкие останки.

– Значит, тебе нечего мне сказать?

– Я все сказала в своем отчете.

Он привстает в кресле, ты же не шелохнулась. Даже в возрасте девяти лет, одна на Забытом берегу, ты знала, что не стоит бежать от медведя или одичавшей собаки. Надо стоять на месте и смотреть им прямо в глаза. Можно даже зарычать. Сработает ли это теперь, когда правила изменились, когда родной край превратился в Зону Икс? Этого ты не знаешь. От света этих нелепых ламп у тебя выступает пот.

– Я пытаюсь влезть тебе в голову, не влезая при этом в голову, если ты понимаешь, о чем я, – говорит Лаури. – Пытаюсь понять, как мы здесь оказались. Пытаюсь понять, есть ли хоть одна веская гребаная причина, по которой я не должен позволить Центру расстрелять тебя.

Рот Центра, серебристого яйца, готов распахнуться трещиной, чтобы выдать приказ о немедленном твоем уничтожении, вернее, приказать, чтобы ты просто растаяла, как туман. Но то, что этого еще не произошло, значит, что ты еще жива именно благодаря Лаури, а это вселяет какую-никакую, но надежду.

– Я не могла продолжать отдавать приказы и посылать туда экспедиции, не побывав там сама. – Ты не могла позволить, чтобы твои подчиненные оставались единственными, кто прошел через это.

– Твои приказы? Это мои приказы, а вовсе не твои. Ты должна это усвоить. – Он со стуком ставит стакан на столик перед тобой. Из него выскакивают несколько кубиков льда, разлетаются по поверхности в разные стороны, один падает на пол. Ты с трудом подавляешь желание поднять его и положить обратно, в его бокал.

– А Уитби? Зачем ты его туда потащила?

Ты, конечно, можешь честно сказать, что Уитби сам хотел пойти, но неизвестно, как отнесется к этому Лаури. Уитби всегда существовал как бы помимо Лаури, между ними давно сложилось фундаментальное недопонимание, как между двумя резко различными формами жизни.

– Я не хотела идти одна. Мне была нужна поддержка.

– Я твоя поддержка. А вовлекать во все это помощника директора – это тоже показалось тебе здравой идеей?

Пусть Грейс ненавидит Лаури, но самому Лаури она почему-то нравится. Но если она узнает об этом, ей станет только противно.