Ассимиляция - Джефф Вандермеер

Твой отец параноидально боялся властей, лишь изредка позволяя себе какое-нибудь темное дельце, чтобы получить хоть какой-то довесок к небольшому окладу бармена с неполной занятостью, – словом, был жуликом невысокого полета. Он не хотел ни во что ввязываться. Не хотел неприятностей. Так что властям он сообщать не стал, как и тебе не стал говорить, что твоей матери, скорее всего, уже нет в живых и что ты уже никогда не вернешься на Забытый берег, если только у него не возникнет крайняя в этом необходимость. Он учил тебя давать неопределенные ответы людям, которые приходили и расспрашивали тебя о маме – так для нее же будет лучше. Все это ради того, чтобы сохранить в тени свои «деловые начинания».

– Тебе этого не понять, потому что еще слишком молода – так обычно начиналась каждая его лекция. – Но самые большие жулики – это политиканы. Во все времена главные ворюги были во власти. Вот почему они так стараются ловить всяких там воришек – им не нужна конкуренция. Тебе ни к чему всю жизнь таскать на спине такой груз просто потому, что ты оказалась не в том месте и не в то время.

Когда он все-таки сказал тебе, что мамы больше нет, ты прорыдала целый месяц, начинала плакать уже при одном только взгляде на хмурое лицо отца. Оно словно предупреждало: все эти постоянные переезды из дома в дом, совершаемые втайне, должны научить тебя самому главному – умению хранить молчание.

Со временем память о маме немного потускнела, и ты понемногу перестала различать, какие из воспоминаний о ней ты действительно пережила, а что просто увидела на одной из фотографий, которые отец держал в чулане, в обувной коробке, – не для того, чтобы сохранить, а, наоборот, чтобы спрятать подальше. Ты нашла ее и подолгу смотрела на фотографии мамы – на палубе с друзьями, с бокалом в руке, или на пляже рядом с отцом – и представляла, будто это она сказала тебе: «Не забывай меня», а потом стыдилась, когда вместо матери в памяти вдруг всплывало лицо смотрителя маяка.

И вот поначалу робко, а затем со все нарастающим энтузиазмом ты начала свое собственное расследование. Узнала о существовании некой организации под названием «Южный предел», призванной бороться с «загрязнением окружающей среды» на территории, которая раньше была Забытым берегом, а теперь превратилась в Зону Икс. Начала вести нечто вроде дневника, который постепенно разбух так, что едва открывался от вклеенных в него вырезок из книг, газет, журналов, а позже и распечаток с веб-сайтов. Доминировали теории заговоров и спекуляции вокруг предложенной властями официальной версии. Правда всегда оставалась далекой, туманной и не имела ничего общего с тем, что ты видела, с ощущением, что смотритель маяка становится другим.

Уже на первом курсе колледжа ты поняла, что хочешь работать на Южный предел, чем бы они ни были, а унаследованное от отца чутье мошенника подсказало, что правда о твоем происхождении может этому помешать. И вот ты изменила фамилию, наняла частного детектива, который помог тебе скрыть все остальное, и стала добиваться ученой степени. Когнитивная психология, специализация на психологии восприятия, дополнительные занятия в области организационной психологии. Ты вышла замуж за человека, которого никогда по-настоящему не любила – по целому ряду разных причин, – через девять месяцев развелась с ним и примерно пять лет проработала консультантом, регулярно подавая заявки на прием в Центр, причем подгоняла ответы в формуляре таким образом, чтобы у тебя был шанс попасть в Южный предел.

Тогдашний директор, пришедший на эту должность из флота, человек, которого все любили, но которому не хватало жесткости, тебя не собеседовал. Это сделал Лаури – в то время он еще работал в Южном пределе, но, как всегда, преследовал собственные цели, старался окольными путями сгрести под себя побольше власти. Официальная встреча состоялась у него в офисе, затем вы вышли во двор, отошли в укромный уголок, и уже там начался совсем другой разговор.