Дикие пальмы - Уильям Фолкнер (1939)

Целую минуту Бакнер смотрел на него… жесткие маленькие глаза, которые, должно быть, неплохо умели оценивать людей и командовать ими – людьми определенного сорта, класса, типа, иначе он не был бы там, где был сейчас; жесткие глаза, которым, как подумал вдруг Уилбурн, никогда раньше не приходилось оценивать человека, заявившего, что он врач. – Послушайте, – сказал он. – У меня хорошая работа, беда только в том, что с сентября мне ни гроша не платят. Мы скопили около трехсот долларов, чтобы было на что уехать отсюда, когда все это окончательно лопнет, и протянуть какое-то время, пока я не найду какую-нибудь работу. А тут вдруг оказалось, что Билл уже месяц как беременна, но сейчас мы не можем позволить себе ребенка. Вы говорите, что вы доктор, и я вам верю. Так как насчет этого?

– Нет, – сказал Уилбурн.

– Весь риск я беру на себя. Вы останетесь в стороне.

– Нет, – сказал Уилбурн.

– Может, вы просто не умеете?

– Умею. Это не очень сложно. Один из врачей в больнице делал это как-то раз – пациентка после несчастного случая – может быть, как раз для того, чтобы показать нам, чего никогда нельзя делать. Мне это не нужно было показывать.

– Я дам вам сто долларов.

– У меня есть сто долларов, – сказал Уилбурн.

– Сто пятьдесят долларов. Половину того, что у меня есть. Больше я просто не могу.

– У меня и сто пятьдесят долларов есть. У меня есть сто восемьдесят пять долларов. Но даже если бы у меня было всего десять долларов…

Бакнер отвернулся. – Вы счастливчик. Пошли поедим.

Он рассказал об этом Шарлотте. Но не в постели, как бывало раньше, потому что все они спали в одной комнате, – в домике была лишь одна комната с пристройкой для тех дел, которые требуют полного уединения, – а рядом с домиком, откуда, стоя по колено в снегу, теперь уже в галошах, они видели противоположную стену каньона и зубчатые, окутанные облаками пики за нею, и где Шарлотта с прежней неукротимостью сказала: – Весной здесь будет красиво. И ты ответил «нет», – сказала она. – Почему? Из-за сотни долларов?

– Ты сама прекрасно знаешь. И кстати, он предлагал сто пятьдесят.

– Низкая цена, наверно; впрочем, не такая уж низкая.

– Нет, я отказался потому, что…

– Ты испугался?

– Нет. Это же ерунда. Простейшая вещь. Небольшой надрез, чтобы впустить воздух. Я отказался потому, что…

– И все же женщины иногда умирают от этого.

– Когда хирург не знает своего дела. Может быть, одна на десять тысяч. Конечно, такие вещи не регистрируют. Я отказался потому, что…

– Не надо. Дело не в цене и не в том, что ты испугался. Вот все, что я хотела знать. Ты же не обязан. Никто не может тебя заставить. Поцелуй меня. В доме мы даже не можем целоваться, я уж не говорю…