Записки следователя [илл. В.Кулькова] - Бодунов Иван Васильевич, Рысс Евгений Самойлович (1966)

Счастье и несчастье идут по земле, взявшись за руки. Удачи и неудачи чередуются в человеческой жизни. Сколько уж ходило среди уголовников слухов о необыкновенной удачливости Пантелеева, а настигла и его неудача.

Пока ему удавалось уходить от преследования и это казалось удачливостью, но, если бы человек, знавший его полтора года назад, посмотрел на него теперь, он бы только махнул рукой, подумав об этой «удачливости».

Шла по следам Пантелеева ударная группа, все шире и шире расставляла сети, так что некуда уже было идти Лене, и шла по следам Пантелеева неудача. Неизбежная, закономерная неудача, которая могла прийти завтра или через неделю, но прийти должна была обязательно.

Однажды мелкий какой-то вор сказал, между прочим, что другой вор, напившись, хвастался, будто бы гулял с самим Пантелеевым в квартире, принадлежавшей скупщице краденого, и будто бы в этой квартире Пантелеев гуляет часто, а иногда и ночует. Квартиры этой не было в списке тех, в которых уже сидели, поджидая Леньку, засады. Через час по новому адресу отправилась оперативная группа. В это время так много людей сидело в засадах и так много людей было занято преследованием Пантелеева, что работников не хватало. Решили, что в засаду достаточно отправить трех рядовых бойцов. Они уже бывали в засадах и раньше, правда всегда под начальством оперативника, но все-таки технику дела знали достаточно хорошо, да их еще тщательно проинструктировали.

Переодевшись в штатское, засунув в карманы каждый по два нагана, заняли они квартиру. Хозяйка понимала, что дни Пантелеева сочтены и выгод от него она, наверно, не получит, а неприятности от угрозыска может иметь очень большие. Поэтому она охотно поклялась, что будет угрозыску всячески помогать и никого не предупредит о том, что у нее в квартире засада. Рассказала она и о том, как у нее условлено с обычными ее посетителями: если в квартире все в порядке, она ставит на окно во втором этаже горшок с цветами, хорошо видный со двора.

Могло быть, конечно, что это хитрость. Могло быть, конечно, что горшок с цветами должен был предупреждать об опасности. Но оперативник, который привел бойцов, решил ей на этот раз поверить. Он превосходно знал характер мелюзги, которая окружает бандитов. Он знал из многих допросов, что легенда об удивительном пантелеевском счастье давно уже перестала жить, что почти все уже тяготятся Пантелеевым, его неукротимым характером, его холодным бешенством, что все уже и глубине души хотят, чтобы кончилась пантелеевская эпопея, и, во всяком случае, не будут ради него рисковать своим благополучием.

Итак, ей поверили. Решено было, что двери на условный звонок будет открывать она сама, чтобы не возбудить никаких подозрений, а бойцы, переодетые в штатское, будут прятаться по сторонам двери. Наладив все, оперативник ушел, и бойцы остались одни. Сколько ни расспрашивали хозяйку, должен к ней прийти Пантелеев или нет, она клялась, что не знает. Ей поверили, потому что многие показания сходились на том, что Пантелеев теперь никого не предупреждает, когда и куда он придет.

Через час после ухода оперативника раздался звонок. Вошли два жулика, два мелких шакала, питающихся падалью, оставшейся от хищника. Они очень испугались, поняв, что попали в засаду. Беспрекословно позволили себя обыскать. Кроме кастетов, оружия у них не было. Их заперли в темную кладовую, без окон, откуда они не могли подать никакого сигнала, и велели сидеть тихо. Еще через час снова раздался условный звонок. Бойцы, держа наганы в руках, притаились по сторонам двери. Хозяйка открыла дверь и очень спокойным голосом, нельзя отрицать, что выдержка у этой женщины была, сказала:

— Проходите, пожалуйста.