Корабль мечты - Лука ди Фульвио (2013)

Меркурио побежал обратно на пристань, бросил гондольеру монетку и приказал плыть к площади Сан-Марко. Неподалеку оттуда можно было увидеть множество галер, способных бороздить моря. Меркурио приказал гондольеру оплыть каждую из галер. Он сам еще не понимал, чего хочет. Юноша жадно втягивал носом запахи, любовался могучими судами, рассматривал верхушки мачт, представлял себе, как снасти погружаются в волны, как ветер надувает паруса. И только совсем запьянев от своих мечтаний, он приказал гондольеру плыть в Местре. Глядя, как играют на водной глади лучи заходящего солнца, Меркурио понял, почему ему так хотелось взглянуть на корабли.

– Я заберу тебя отсюда, Джудитта, – тихо сказал он.

– Что? – переспросил гондольер.

Меркурио не ответил. Он улыбался месяцу, начавшему свое восхождение на небосклон.

Прибежав к Анне домой, он разбудил уже уснувшую к тому времени женщину и сообщил ей:

– Я хочу быть свободным. Вот чего я хочу.

Анна дель Меркато протерла глаза, села на кровати и зажгла свечу.

– Повтори еще раз, только говори медленнее, а то моя старая головушка уже не поспевает за твоей молодой прытью.

– Хочу корабль, – объявил Меркурио. – Собственный корабль. Я буду ходить на нем по морям, уплыву в Новый Свет. И я хочу… – Он закрыл глаза. – Хочу отыскать место в мире, где все свободны, – выпалил юноша. – Место, где и Джудитта будет свободна.

Анна растроганно смотрела на него.

Ей казалось, что она чувствует восторг мальчика, словно ветер в лицо, свежий ветер с моря.

– Это цель? – широко распахнув глаза, спросил Меркурио. Сейчас он был похож на маленького ребенка.

– Иди сюда, обними меня.

Заключив юношу в объятия, она поняла, что боится потерять его.

– Это цель? – повторил Меркурио.

– Да, это прекрасная цель, мальчик мой…

Юноша обнял ее еще крепче.

– Ты поплывешь вместе со мной и Джудиттой? – спросил он.

И тогда она разрыдалась.

Часть 2

Венеция – Местре – Римини

Глава 36

– Закрывай!

Петли хрустнули, и створы высоких ворот с приглушенным стуком закрылись. Было слышно, как пронзительно скрипнули засовы, металл о металл.

– Закрыто! – крикнул кто-то.

– Закрыто! – ответил ему другой голос.

И стало тихо.

Вся еврейская община собралась на площади в Гетто Нуово. Никто не остался дома. Не было никакой договоренности, никто не звал людей на эту площадь, они просто собрались здесь. И у всех на лицах застыло одно и то же выражение – замешательство.

Впервые в жизни их заперли здесь. То была первая ночь в Гетто Нуово.

Когда ворота закрылись, над площадью воцарилась исполненная смятения тишина. Никто не знал, что его ждет. Все точно оцепенели. Люди смотрели на запертые снаружи ворота.

– Точно куры в курятнике, – хрипло выдохнула какая-то старушка. – Ужасно.

В тишине ее голос услышали все.

– Тебе другого сравнения на ум не приходит? – спросил стоявший рядом с ней мужчина.

И этот вопрос тоже все услышали.

– Точно клопы в жестянке. Точно тараканы в ночном горшке. Мне продолжать?

– Нет, – ответил ей кто-то другой.

И вновь стало тихо.

Как вдруг здешний дурачок, тщедушный юродивый, который всегда ходил с открытым ртом, так что слюна стекала у него по подбородку, затянул старую песню – ее обычно пели детям перед сном:

– Ветры злые предвещают нам беду,

Но когда дорогой темною пойду,

То пусть свет в моей душе разгонит тьму

И разрушит окаянную тюрьму.

Маленькая девочка лет пяти сонно протерла глаза, протянула обе ручки и взялась за руку юродивого:

– То пусть свет в моей душе разгонит тьму

И разрушит окаянную тюрьму.