Дым - Дэн Вилета (2016)

Она слышит, как удаляются его шаги. Кажется, что даже в его походке есть особое обаяние, сдержанная целеустремленность. Ливия улыбается собственным мыслям. Если бы он был несколькими годами младше и чуть симпатичнее, то вполне мог бы понравиться ей — почти так же сильно, как нравится Чарли.

— Вы когда-нибудь приводили ее сюда? — шепчет она ему вслед и зачем-то показывает рукой на пещеру, хотя в темноте это не имеет смысла. — Вашу девушку. Ту, которая любит поговорить.

Доносится его голос, такой тихий, точно он раздается лишь в ее воображении.

— Нет. Когда придет время… в нашу первую брачную ночь — я хочу разделить ее дым. — И потом еще фраза: — В дыме есть жизнь, мисс Нэйлор. Единение. То, чем занимаются люди здесь, — это совсем другое.

Больше Фрэнсис ничего не говорит. Ливия остается лишь гадать, что произойдет с ней, если она поцелует Чарли при свете солнца.

Она отыскивает его и объясняет, что нужно уходить.

— Как можно скорее, Чарли. Рудокопам грозит опасность из-за нас.

Если Чарли и удивлен, то вида он не показывает.

— Томасу лучше, — вот все, что он говорит. И добавляет: — Надо подумать, куда мы направимся.

Они сидят на полу в одной из комнат-хранилищ, где можно не опасаться, что их разговор потревожит сон Томаса. Их бедра и локти соприкасаются, при каждом движении они толкают друг друга. Было бы удобнее, если бы Ливия закинула руку за спину Чарли и положила голову ему на плечо. Она уже почти решается это сделать, но слова Чарли останавливают ее.

— Ты изменилась, — говорит он. — За то время, что мы живем здесь.

— Изменилась? Как?

У него готов ответ на этот вопрос:

— Здесь ты стала счастливой.

— Я и раньше была счастлива.

— Нет, не была. Ты думала, что счастье — это что-то вроде дыма.

Только потом, когда она, оскорбившись, встала и ушла, Ливия понимает, что Чарли прав. И что он боится.

Боится, что на свету она станет прежней.

Она берет эту мысль на прогулку, снова идет к пещере любовников, все еще пустующей, если не считать натужного, хлюпающего свиста, что обитает тут. Это дыхание рудника. При возвращении в их комнату ее тоже встречает ощущение пустоты. Прежде чем Ливия успевает проверить свою догадку, тишину нарушает шепот Томаса.

Он обращается не к ней.

— Ладно, давай, — говорит он. — Все-таки я обязан тебе жизнью.

Ответа нет, только звук — мягкий и влажный. Затем слышится хихиканье и топот плоских ступней: кто-то выбегает из комнаты. Лиззи. До Ливии доходит, что при ней произошел поцелуй. И она делает то, чего не делала за все время пребывания в этом помещении: зажигает лампу. Необходимые движения непривычны для ее рук, но все же она подносит спичку к фитилю и видит, что Томас не лежит, а сидит на кровати. Его голова все еще в повязке, но теперь это лишь полоска, а не прежние толстые слои ткани. Его лицо похудело и осунулось, черты кажутся неестественно крупными, будто приклеены. На таком лице трудно отличить улыбку от насмешки.

— Подслушиваете, мисс Нэйлор? До чего некрасиво.

В ней тут же просыпается злость: из ноздрей вытекает ручеек дыма. Здесь, под землей, ей не хватает воли, чтобы утопить дым в смирении.

— Вы невежа, мистер Аргайл.

На это он только пожимает плечами, мигает, глядя на лампу, и поднимает подбородок, чтобы Ливия могла лучше рассмотреть его.

— Скажите-ка, я стал чудовищем?

Она отыскивает свой пренебрежительный тон, как ищут в шкафу платье, не ношенное с лета. Этот тон принадлежит миру света.

— Беспокоиться не о чем. Со шрамом у вас боевой вид. Как у пса после бурной стычки. И половины уха нет. Всем мальчикам понравится.

— О, вообще-то, я не о мальчиках думал, — возражает он.

Шесть дней она почти не говорила с ним, избегала взгляда его глаз. Теперь они смотрят на нее твердо и жестко. Она нагибается, чтобы задуть огонь.

— Надо собираться, мистер Аргайл. Мы уходим. Скоро.