Дым - Дэн Вилета (2016)

Томас толкает Ливию обеими руками, опасаясь, что она упустит время, — возможно, слишком резко. И видит, как она неуклюже выпадает в открытый проем. Волосы Ливии взмывают на ветру, и она исчезает из виду.

Но Томас не может последовать за ней — бродяги пытаются помешать ему, хотя и неумело. Томас уворачивается от руки одного из них, перескакивает через ногу другого и выпрыгивает из вагона. Он проезжает через какие-то колючие ветки, потом на него налетает земля. Удар приходится в плечо; у Томаса вышибает дух. Он кубарем катится по откосу, поросшему косматой травой. Мир превращается в карусель, и при каждом обороте на бедра, локти, колени обрушиваются новые удары.

Можно сказать, что им повезло. Там, где они спрыгнули, склон довольно пологий, а на кустах, тянущихся вдоль путей, нет шипов. И все равно ветки разодрали одежду и кожу. Падение заканчивается через шесть или семь ярдов: их встречает пересохшая канава. Томас, еще не пришедший в себя, оглядывается и видит Ливию, сидящую на земле неподалеку от него, всю в грязи, с разбитой до крови губой. Она встает рядом с Томасом, потирая плечи и шею. Томас ожидает, что Ливия спросит о его самочувствии: не открылась ли рана, нет ли переломов.

— Глупо, — говорит она. — Надо было подождать более крутого подъема.

Томас пытается ответить, но ему не хватает воздуха.

— До Лондона далеко? — спрашивает Ливия.

Он глотает воздух и отплевывается.

— Не знаю, — наконец выдавливает он. — Вряд ли.

— Тогда вставай. — Она отряхивает платье. — Нужно найти воду. Я хочу умыться.

Ливию не отговорить. Разве это важно, пытается растолковать ей Томас, какие они — грязные или чистые? В Лондоне все грязные. В таком виде проще слиться с горожанами. Можно плюнуть пару раз на носовой платок и стереть кровь, раз она так мешает. Но девчонка непреклонна — только бросает мрачные взгляды в ответ на его слова. Есть в нем что-то такое, отчего она злится. Томасу это вполне понятно. Она его тоже чем-то злит.

Через полчаса Ливия находит ручей. Они идут на юг по едва намеченной тропе, стараясь не упускать из виду железную дорогу. Солнце уже опустилось низко. Небо прояснилось и льет на землю яркий и чистый свет, в котором каждая травинка наливается многоцветной радугой. Трудно поверить, что они вышли из тьмы утром этого дня. Семь часов дневного света, и восхищение миром уже померкло в Томасе. У него все болит: голова, спина, разбитые колени и локти. Посреди пустого поля сидит одинокая ворона и наблюдает за тем, как он ковыляет мимо.

Ширина ручья — около трех футов, глубина — никак не больше фута. Моста не видать, но через поток перекинуто упавшее дерево. Ливия забирается на него, садится на корточки и обращает на Томаса требовательный взгляд.

— Что? — не понимает он.

— Может, отвернешься?

— Ты что, собираешься раздеваться? Смочи платок водой, вытри лицо, и покончим с этим!

С тем же успехом можно беседовать с камнем. Ругнувшись себе под нос, Томас отходит по тропе шагов на десять. Ворона все еще прохаживается в поле, хрипло каркает, выуживает из земли насекомое. Чтобы скоротать время, Томас проверяет содержимое своих карманов. Перочинный ножик, носовой платок, весь в угольной пыли. Моток ниток, обгорелая и сломанная спичка. Камень, который он подобрал, повинуясь какому-то детскому порыву, восхищенный совершенно гладкой поверхностью. Потом он находит сигареты. Четыре штуки, погнутые, как пальцы старика. Он вспоминает, как вскрыл шкатулку Джулиуса и засунул несколько сигарет себе в карман. Запах бросается ему в нос, липнет к кончикам пальцев даже после того, как Томас выбрасывает сигареты на землю. Приглашение совершить грех. Ренфрю был бы рад видеть его таким испуганным.