Дым - Дэн Вилета (2016)

В одном из приделов на низком табурете сидит человек. На раскладном столике перед ним стоят свеча, кувшин и чаша с вином. Томас решительно направляется к нему, но потом понимает, что это не тот, за кем он шел. Священник ниже ростом, с острыми, мелкими чертами лица и коротко остриженными волосами. Он замечает Томаса и наполняет для него вторую чашу. Томас никак не откликается на это приглашение присесть.

— Я ищу человека, только что вошедшего сюда.

Его слова звучат неприветливо, повелительно. В нем не осталось ни капли терпения, и священник его ничуть не интересует. Тот, со своей стороны, внимательно всматривается в Томаса, словно определяя его намерения. Лицо у него бледное, с румянцем сажи на щеках. Нос разрисован лопнувшими сосудами.

— Вот как?

— Куда он делся? Я хочу поговорить с ним.

— Лучше поговорите со мной. Я здесь как раз для этого.

При этих словах Томас хмурится и оглядывается вокруг. Воротничок священника, кувшин вина, длинная сутана — все внушает ему недоверие.

— В вашей церкви неплохо бы навести порядок, — говорит он наконец.

Священник пожимает плечами:

— Зачем Господу красивые окна?

— И вы пьяны.

— Вот это и вправду недостаток. Но я пьян по-доброму, и это состояние никак не мешает моей вере. — Он улыбается. — И почему это миряне всегда оказываются самыми суровыми пуританами? Но прошу вас, садитесь. Смотреть на вас снизу вверх — все равно что беседовать с епископом, настроенным поболтать.

Томас неохотно опускается на табурет.

— Так вы в самом деле священник?

— Да, сын мой.

— И эта ваша церковь… она открыта? То есть сюда приходят люди?

— О да. Заполняют ли они скамьи по воскресеньям? Нет. Да тут и скамей-то нет. Провожу ли я службы в блестящем одеянии? Нет. Несколько месяцев назад его украли. Но люди приходят. В основном ради этого. — Он показывает на кувшин с вином, потом на простой шкаф исповедальни в нескольких шагах от себя. — Вы, случайно, не склонны сейчас?..

Томас трясет головой:

— Нет, я пришел, только чтобы… Но мне пора, меня ждут на улице. — Он поднимается, желая поскорее покинуть священника. — Я пришел, потому что видел, как сюда входит один человек. Необычный человек. У него кривая шея.

— И что вам нужно от него, от этого необычного человека?

— Ничего. Его видел мой друг. Несколько недель назад. И решил, что это ангел. — В голосе Томаса неприязнь смешана с надеждой. — Наверное, я просто хотел убедиться, что мой друг ошибся.

— Ангел? Что за странная мысль. С чего он это взял?

— Этот человек не дымил.

— А! Так, значит, он джентльмен.

— Нет. Моего друга поразило то, что он вообще не дымил. Я думаю, что это обман.

— Обман?

Томас фыркает, внезапно вскипая от злости:

— Вы же священник. Мне известно, что вам выдают леденцы. Каждый месяц, чтобы вы могли лгать прихожанам и выглядеть при этом порядочным человеком.

Священник улыбается. На его узком лице улыбка выглядит удивительно естественной.

— А, леденцы! Да, церковь присылает мне два леденца на Рождество. Два! Не знаю, как они рассчитывают потребность каждого прихода. Я вымениваю их на выпивку. Это грех, но при обмене я ни разу не дымил. Получается, что ваш ангел обманщик, и вы хотите уличить его.

— Не знаю, чего я хочу. Может быть, он шпион и только притворяется обычным горожанином.

Томас тут же понимает, как глупо звучит его предположение. Но священник как ни в чем не бывало бормочет:

— Да, это обман. Или чудо. Знаете, как многие люди относятся к чудесам? Плюют на них. Или сжигают на костре. — Он опять смотрит на Томаса серьезным взглядом; узкое лицо запачкано, глаза внимательные. — Вы тоже таковы, мой мальчик?