Дым - Дэн Вилета (2016)

Находясь прямо под бортом, нелегко разобраться в устройстве корабля. Снизу он кажется нагромождением мачт и труб на угловатом железном корпусе, грузно осевшем в воду. Томас и Ливия пробрались сюда короткими перебежками через равнину дока, иссеченную глубокими, как колодцы, тенями. В конце концов они спрятались под горой ящиков на самом краю пирса. Отсюда до воды всего пять футов, до корпуса судна — еще три. Где-то над их головами поник флаг, цвета которого невозможно различить в темноте. Внизу — вязкая вода, покрытая маслянистой пленкой нерастворенной сажи.

Караульный завершает очередной круг. Когда он отворачивается, Ливия поднимается с корточек и потягивается. Ночь сырая, и во время ожидания руки и ноги коченеют.

— А не может быть так, что все выгрузили раньше? — шепчет она. — Вдруг мамин товар уже здесь, на пристани.

Томас и сам задается этим вопросом.

— Нет, не может, — наконец решает он. — Если бы груз был действительно ценным, тут выставили бы целый кордон. И еще… Ты заметила, что на судне никого нет? Должно быть, капитан отправил всех на берег. Кроме караульщика, если это не сам капитан. В общем, твоя мать совершает покупку в такой тайне, что матросам не позволено о ней знать.

Ливия молчит — наверное, размышляет над его словами. Под ящиками так темно, что Томас не может различить контуров ее тела. И тем не менее он знает, что́ она делает и о чем думает — по одному только ритму дыхания.

— Скажи еще раз, что нам известно об этой доставке.

Томас пожимает плечами:

— Я не видел записи. Журнал просматривал Чарли. Полночь, двенадцатое января. «Гарлем» из Ла-Рошели, капитан ван Гюисманс. «Забрать лично со своим транспортом». Мы не знаем, что именно заказано, но стоит оно целое состояние. Должно быть, твоя мать заложила поместье целиком.

— Значит, она обязательно приедет.

— Да.

— И что тогда?

— Не представляю. Смотря что за покупка. Сейчас мы можем только ждать.

Но минуты ползут одна за другой, отсчитываемые ровным шагом караульного, и ждать становится все труднее. Холод проникает во все уголки тела — входит через подошвы обуви, взбирается вверх по бедрам, оттуда направляется в грудь и спину. Томас покрывается гусиной кожей, так что каждое соприкосновение с тканью одежды причиняет боль. И конечно, чем дольше ждешь, тем сильнее сомнения: вдруг леди Нэйлор вообще не появится, вдруг они перепутали судно, вдруг событие уже свершилось где-то в глубинах парохода, и гребная лодка вот-вот увезет все ответы на их вопросы на другой край чернильной глади.

Томас открывает рот только после того, как все продумал и решил. Остальное было бы напрасным сотрясением воздуха.

— Когда он отвернется в следующий раз, я побегу, — говорит он. — Как только он пройдет мимо вон той каморки. Жди меня здесь и наблюдай.

Ливия тут же вытягивает руку, чтобы удержать его. Ее ладонь лежит у него на локте. Как естественны сегодня прикосновения. От этой мысли он приходит в раздражение.

И стряхивает ее руку.

— Куда ты собрался? — шипит она, слишком громко для тишины дока: к счастью, караульный, похоже, не слышит их.

— На борт. Вдруг удастся что-то выяснить.

Она делает какое-то движение головой, забыв, что в тени ящиков ему ничего не видно. Нахмурилась, кивнула? Состроила одну из своих гримасок — выпятила вперед нижнюю губу, вздернула подбородок, сузила глаза до двух темных твердых миндалин? Наверное, беспокоится за него. Но вслух она высказывает только разумное, холодное соображение:

— Ты даже не знаешь, что нужно искать.

— Знаю. Там было написано «со своим транспортом». Значит, что-то большое. И в то же время спрятанное так, чтобы не бросаться в глаза. Ни матросам, ни таможенникам. — Он прикасается к восковым пломбам на ящиках, служащих им укрытием. — Я сразу пойму, когда увижу.