Дым - Дэн Вилета (2016)

Он поднимается, хрустнув коленями, находит бутылку портвейна и наливает по капельке им обоим.

Они сидят и пьют. Мысли Ливии крутятся вокруг одного слова, произнесенного ранее. «Страсть». Вообще-то, это похоть, если смотреть правде в глаза. Звучит так неприлично, что Ливия не в силах думать ни о чем другом. Вопросы Гренделя взволновали ее. На губах ощущается странное пощипывание, которое всегда предшествует появлению дыма. Она в шаге от того, чтобы согрешить.

И поэтому она смотрит на Гренделя с еще большим восхищением.

— Так вы никогда этого не чувствуете? — спрашивает она. — Ни намека? Ни разу не переживали того мгновения, когда дым вот-вот завладеет вами? Словно в кровь впрыснули дурманящее вещество?

Он отрицательно мотает головой, затем останавливается.

— Ну, может, кое-что чувствую. Иногда случаются обычные мелочи: споткнешься на лестнице в колокольне, ударишься головой о притолоку, соседские дети забросают тебя мусором смеха ради. И вот тогда, пожалуй, что-то появляется… Всего лишь тень, щекотка на коже. — Он улыбается и розовеет от удовольствия. Потом его улыбка увядает. — Но, разумеется, я не уверен, что мы говорим об одном и том же.

— А вам очень хотелось бы подымить? Пусть даже это дурно?

Он задумчиво кивает:

— Это не дурно. Это по-человечески. За один час с дымом я бы отдал все…

— Тогда у меня есть кое-что для вас.

Повинуясь порыву, прежде чем рассудок останавливает ее, Ливия опускает руку в карман штанов, которые дали рудокопы. Они слишком велики для нее, и рука погружается почти по локоть. Три смятые ломкие палочки. Ливия вынимает одну и распрямляет между ладонями.

— Возьмите, Грендель. Понюхайте.

— Что это?

— Грех. Грех в бумажной обертке. Только нужно поджечь. Кто его знает — вдруг сработает.

Грендель, совершено ошалев, встает, бестолково ищет коробок, затем пытается чиркнуть спичкой, но пальцы не слушаются его. Ливия видит, что он дрожит. Тогда она забирает у него спичечный коробок и сама зажигает сигарету. Грендель делает затяжку, и на кончике сигареты появляется кроваво-красное свечение. Грендель удерживает сигаретный дым в легких, пока может. Выдох — серая струя нерастраченной силы. Она кружится вокруг головы Ливии и взывает к ее коже. Ее собственный дым приходит прежде, чем она успевает это понять, белый, как пар. И наполняет ее чем-то легким и соблазнительным. Должно быть, такие ощущения испытывает игрок, переворачивая выпавшие ему карты.

— Ну как, почувствовали, Грендель?

Робкая улыбка прокрадывается на его лицо.

— Да. Кажется, я готов немного пошалить. Это заметно?

— Еще как! — Осмелев, Ливия, окутанная белым дымом, подставляет Гренделю изгиб щеки. — Хотите поцеловать меня? Целуйте. Ваша жена никогда не узнает.

И он целует — быстро, неловко, как ребенок.

— Вот распутник!

Через открытую дверь они слышат, как стонет во сне Томас.

— Это будет нашей тайной, — говорит Ливия, устраиваясь на табурете с ногами, пока Грендель продолжает высасывать сигаретный дым. Его взгляд направлен в кривое кухонное окошко. Ни единого клочка дыма не поднимается от его бледной чистой кожи.

Потом, уже ночью, Ливия покидает свою комнату и встает над спящим Томасом. Сон у него беспокойный, одеяло сбилось и лежит в ногах. Под льняной сорочкой вздымается и опадает грудная клетка.

— Я подобрала твои сигареты, — признается она; слова рассыпаются тихим шорохом в тишине комнаты. — Я подумала, вдруг настанет время, когда я захочу согрешить. Тогда я думала о Чарли. И не была уверена, смогу ли прикоснуться к нему при свете дня.

Ливия закуривает вторую сигарету, садится на корточки рядом с Томасом, разглядывает угольное пятно на его коже, обрубок уха, торчащий посреди пятна выбритых волос.

— Лиззи так и говорила, там, под землей, — шепчет она. — Ты навсегда останешься уродливым.