Дым - Дэн Вилета (2016)

Это вышло случайно, ненамеренно, и это непоправимо. С тех пор Ливия наблюдала за тем, как он борется с собой, надувая щеки, ковыряя пальцем шрам на виске, останавливая на ней взгляд только в минуты рассеянности — и тогда его темные немигающие глаза всматривались в нее. Когда из него идет дым, а в Лондоне это неизбежно, она — там, среди городских ароматов, растворенная в страхе, желании, ненависти. Кажется, Томас даже сплюнуть не может без того, чтобы в его слюну не было вписано ее присутствие.

Она хмурится, задерживается на этой мысли, робко останавливается на пороге следующей. Дело в том, что это не все. Да, Томас обратил на нее внимание.

А она — на него.

Странно, что эта правда вызывает в ней столько злости.

— Я люблю Чарли, — яростно шепчет она и смотрит, как из спящего Томаса выплывает клуб дыма, повисая над ним вторым одеялом. Мальчик с грязной душой. Он испачкает твое платье, если подойти к нему слишком близко.

Но Ливия больше не носит платье.

Она соскальзывает с табурета и опускается на колени. Штаны, доставшиеся ей от рудокопов, так грязны, что укутывают колени, словно подушки из войлока. Томас — вот он, до него меньше фута, он ненавистен ей, он — испытание, которое надо пройти. Ливия наклоняется, вытягивает шею, всматривается, пытаясь разгадать его и, разгадав, забыть, изгнать из своих мыслей. Она глотает его дым, как суп. Вдыхает его, пробует и не находит ничего, что было бы ей неизвестно. Это все тот же Томас: смесь гнева и силы. Зато собственный дым Ливии приводит ее в ужас. Он вспархивает с губ без предупреждения — маленький розовый лепесток перед самым лицом, — закручивается и улетает к потолку. Она словно взяла свой дневник и обнаружила, что, сама не ведая, писала в нем одно имя, снова и снова. Имя Томаса. Писала резко, с нажимом, будто наказывала перо. Ливия резко выпрямляется, вскакивает на ноги, в отчаянии разгоняет руками дым.

— Ужинать, дорогая Ливия, — доносится с кухни голос Гренделя. — Постарайтесь разбудить своего друга. Ему тоже надо поесть.

Они едят, охваченные раздражением. Когда Томас узнает, что Чарли так и не пришел в назначенное время и что Ливия не сочла нужным разбудить его, настроение его скисает и вскоре начинает подкрашивать толченую картошку, которую он жует. Ливия тоже ощущает дым в каждой ложке, хотя самого дыма не видно. Между ними сидит Грендель — невозмутимый, безмятежный кривошеий Иисус за трапезой, разделяющий с гостями свою нехитрую снедь.

— Вы проснулись с аппетитом! — нахваливает он Томаса. — Завтра у вас хватит сил, чтобы самому пойти на встречу с другом.

Вопреки этим словам, Томас явно выглядит обессиленным к тому моменту, когда с тарелки исчезает последний кусок, и вскоре снова удаляется в свою комнату. Миссис Грендель тоже рано отходит ко сну. Ливия остается наедине с Гренделем, чему она очень рада. Ей нужно отвлечься, нужно проникнуться новой надеждой. Грендель, уверена она, даст ей и то и другое.

Сидя за кухонным столом и подливая себе чай, они свободно беседуют. Темы выбирает Ливия — что-нибудь безопасное, легкое, далекое от ее страхов.

— Как вам живется с таким именем? — спрашивает она. — Должно быть, приходится нелегко.

Грендель отвечает так же откровенно и просто, как рассказывал свою историю. Правда не пугает его.