Дым - Дэн Вилета (2016)

— Нет. Мои родители не думали об этом.

— Но ты все равно знаешь, что это за люди.

— Конечно. Это больше ритуальная должность. Грача нанимают, чтобы он заботился о ребенке с десяти до одиннадцати лет. Последний год перед тем, как человек начинает нести ответственность за свой дым.

— О, это больше, чем просто ритуал. Грач стережет тебя день и ночь. Если с тобой случается несчастье, оно ожидает и его. Он приносит священную клятву: обряд совершается в церкви. Приставленный ко мне грач был моим первым настоящим другом, научил меня половине всего, что я знаю. Год с лишним он не оставлял меня ни на секунду. Спал за дверью моей комнаты, на тюфяке. Поднимал меня, когда я падал с лошади. А потом исчез. Перешел к кому-то другому. От этого в жизни образуется дыра. — Чарли ожесточается. Этот тон настолько необычен для него, что Томас пугается.

— Ты потом видел его хоть раз?

— Однажды. Примерно год назад.

— И?

— И ничего. Мы едва обменялись парой слов. Он показался мне грубым, ограниченным и самодовольным. Насквозь в грехе. Провонял застарелым дымом. — Чарли трясет головой, пытаясь забыть этот образ. — Ведь эти люди всю жизнь проводят рядом с детьми. Непослушными, дымящими, глупыми десятилетними детьми. Наверное, это оставляет отпечаток. И в то же время они — телохранители. Сильные, жестокие люди. Мой, например, однажды избил служанку, которая дразнила меня. Просто взял ее за волосы и стал бить, а сам в это время смеялся собственной шутке. Мне пришлось умолять его, чтобы он остановился.

— Ты хочешь сказать, что он не подошел бы на роль камердинера.

— Нет. Обычный мордоворот.

— Хм, похоже, что мистер Прайс и то и другое.

Они заканчивают партию. Выигрывает Чарли. В стратегических играх он почти всегда становится победителем. Томас удачливее в картах: в тех играх, где твои преимущества скрыты и противнику приходится строить догадки. Ему не очень нравится то, что можно сказать о нем на основании этой черты.

Томас говорит:

— Я тоже кое-что разузнал о Джулиусе. То, чего ты не знаешь. Вчера вечером я проследил за служанкой, которая несла ему горячую воду. — Он улыбается. — Я знаю, где его поселили, Чарли. Представь, дверь у него точно такая же, как у нас. — Вскочив, он идет к двери, нажимает на ручку, и дверь открывается. — В ней нет замка.

Чарли в ужасе:

— Неужели ты…

— Нет. Пока нет. Но думаю, что сейчас он в кабинете леди Нэйлор. А слуги через полчаса будут пить чай. Ну а пес в конуре. Я проверил.

— Но нельзя же…

— Нельзя, Чарли? Он мой враг. И я хочу знать, зачем он приехал.

Комната в западном крыле. Спальня приятелей встречает рассветы и смотрит в сад, ну а окно Джулиуса ловит последние лучи закатного солнца над лесом и набухшей от дождей речкой. Как почти во всем доме, в коридоре, ведущем сюда, пусто и тихо. Томас гадает, все ли большие усадьбы выглядят так же: каменные пустыни, по которым в определенные часы проходят слуги в ливреях. В пустынях есть маленькие обитаемые оазисы. За неделю, проведенную здесь, он видел леди Нэйлор всего в трех помещениях.

Уже по дороге они чувствуют себя ворами, хотя делают все как обычно — или нет? Томасу кажется, что их намерение написано на коже. Он принюхивается, изучает свое дыхание — не дымит ли он. Но не дым волнует его кровь, а совесть, граничащая со стыдом. И тем не менее он не сомневается в правильности своих действий. Приезд Джулиуса — акт агрессии, наподобие хода на шахматной доске, которую они только что сложили. Этот ход требует ответа.

И вот дверь перед ними. Томас стучит громко, смело. Чарли морщится от стука. Никто не отзывается.

— Можешь подождать меня здесь. В конце коридора. Свистнешь, если кто-нибудь появится.