Неприятная профессия Джонатана Хога - Роберт Хайнлайн (1969)

– Может, ты и права, но мы должны в этом удостовериться. Дай-ка мне телефонную книгу.

Синтия вручила ему справочник.

Рэндалл пролистал раздел, посвященный врачам.

– Потбери… Потбери. Да их тут целых полстолбца. Правда, ни одного доктора медицины, – в конце концов заключил он. – Тогда давай посмотрим желтые страницы. Иногда врачи не публикуют своих домашних адресов.

Она подошла к нему, и он открыл соответствующую страницу.

– «Врачеватели», «Врачи и хирурги». Да сколько же их тут! Врачей больше, чем кабаков! Такое впечатление, что полгорода только и делает, что болеет! Ага, вот! «Потбери П. Т., доктор медицины».

– Что ж, может, это и он, – согласилась Синтия.

– Так чего же мы ждем? Давай все выясним.

– Тедди!

– А что тут такого? – начал оправдываться он. – Ведь Потбери – это не Хог…

– Возможно.

– Что? Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что Потбери, возможно, тоже во всем этом замешан?

– Не знаю. Просто мне хочется поскорее забыть о мистере Хоге.

– Но ведь нам ничего не грозит, ясноглазая моя. Я смотаюсь туда на тачке, задам почтенному доктору несколько вопросов по делу и вернусь домой как раз к обеду.

– Сам ведь знаешь, наша тачка сейчас в ремонте.

– Хорошо, тогда поеду надземкой. Получится даже еще быстрее.

– Если уж тебе так хочется, то мы поедем вместе. Мы ведь договорились держаться вместе, да, Тедди?

Он пожевал губу:

– Может, ты и права. Мы ведь не знаем, где сейчас Хог. Если ты настаиваешь…

– Еще как настаиваю. Мы с тобой недавно разошлись всего на каких-то три минуты – и посмотри, что из этого вышло.

– Да, пожалуй, ты права. Во всяком случае, мне вовсе не хотелось бы, чтобы ты попала в какие-нибудь неприятности, малыш.

Синтия не обратила внимания на его слова.

– Дело не во мне, дело в нас. Если что-нибудь случится, то пусть это случится с нами обоими.

– Идет, – серьезно ответил он. – Отныне держимся вместе. Если хочешь, можем приковаться друг к другу наручниками.

– Это ни к чему. Я от тебя и так не отстану.

VI

Приемная доктора Потбери располагалась в той части города, что лежала к югу от университета. Поезд надземки долго нес их через знакомые мили районов доходных домов. Обычно подобные картины не врезаются в память, но сегодня Синтия внимательно вглядывалась в пролетающие мимо районы и видела их, невзирая на более чем мрачное расположение духа.

Четырех-пятиэтажные многоквартирные дома без лифта, обращенные фасадами в сторону, противоположную надземке, в каждом из которых обитало по меньшей мере десять семейств, а как правило, по двадцать или даже больше. Дома теснились стена к стене, их деревянные крылечки свидетельствовали о пожарной небезопасности района, несмотря на кирпичные стены, а на крылечках сушилось белье, всюду бросались в глаза мусорные баки и урны. Миля за милей лишенных собственного достоинства и благородства жилищ, наблюдаемых с заднего двора.

И на всем этом лежал слой черной копоти, старый, неизбежный, как копоть на окне, возле которого сидела Синтия.

Она мысленно представила себе их отпуск, чистый воздух и яркий солнечный свет. Зачем им торчать в Чикаго? Чем вообще оправдывает свое существование этот город? Всего один приличный бульвар, один приличный северный пригород, населенный богатеями, два университета и одно озеро. А все остальное – бесконечные мили унылых грязных улиц. Весь город больше всего походил на какой-то огромный загон для скота.

Многоквартирные дома сменились парком надземки, поезд нырнул налево и ринулся на восток. Через несколько минут они уже сходили на станции Стоуни-Айленд. Синтия была рада оказаться на свежем воздухе и освободиться от зрелища повседневной жизни с изнаночной стороны, пусть даже и в сравнении с шумной и подозрительной торговой Шестьдесят третьей улицей.