Последняя принцесса Индии - Мишель Моран (2015)

Книжная лавка, в прошлом очаровавшая меня своей золотисто-голубой вывеской «Книги на хинди, маратхи, английском», теперь имела другое название: «Английские книги». Куда бы мы ни глядели, всюду развевались на холодном ветру красно-синие британские флаги. Создавалось впечатление, что британцы играют в игру, цель которой состоит в водружении своего флага везде, где только можно. Британские флаги реяли над складами, свешивались с балконов домов, развевались даже над колодцами, из которых женщины каждое утро черпали воду.

Когда мы доехали до Рани-Махала, возникло ощущение, что дворец в наше отсутствие накрыли тяжелым серым покровом. Отчасти это было обусловлено погодой: солнце редко выглядывало в разрывах между тучами. Сад выглядел печальным. Все деревья стояли голые. Казалось, что наш бог ветров Ваю обрушил всю свою силу на мой дом. Деревья, кустарник – все лишилось листвы. В моей голове пронеслась мысль о том, что я впервые назвала своим домом не Барва-Сагар, а другое место.

Никто нас не встречал. Мы послали вперед письмо, в котором рассказали обо всем, что случилось в Лондоне. Возможно, письмо просто не дошло.

Или, быть может, письмо принесло с собой слишком много разочарований.

Я почувствовала себя неловко в меховом плаще, подаренном мне при совсем других обстоятельствах. Спешившись, я сбросила плащ с плеч и теперь держала его в руках. Джхалкари и стражи сделали то же самое. Страж, стоявший на посту, очень низко поклонился и впустил нас внутрь, но коридоры удивляли своей тишиной.

Мы стали подниматься по ступенькам лестницы. Там, в зале дурбара, мы увидели Азимуллу-хана. Ни один другой человек на земле не вызвал бы у нас большего удивления, чем он. Рядом с ним я заметила другого человека. Я решила, что это Сагиб. Рани, одетая в синюю ангаркху из мягкого узорчатого шифона, отороченную на рукавах и вокруг шеи кроличьим мехом, с величественным видом сидела на серебристой подушке.

Увидев нас, рани встала и спросила:

– Почему никто не сказал мне, что вы вернулись?

Я окинула взглядом зал. Другие дургаваси тоже поднялись со своих мест. Азимулла-хан обернулся и посмотрел на нас. Как же мне хотелось стереть самодовольную улыбку с его лица!

Мы подошли к рани и по очереди поклонились, прикасаясь к ее ногам и сжимая ладони в намасте. Затем все заговорили одновременно. Прислуга принесла и разложила для нас подушки. Арджуну, Джхалкари и мне указано было усесться слева от Сагиба. Рани спросила, передумала ли королева, согласна ли она вернуть ей власть над княжеством Джханси.

Наше письмо не дошло.

– Королева Виктория многим интересуется, но у нее нет привычки давать прямые ответы, – промолвила я.

– Да, – тихо произнесла рани. – Мой друг Сагиб гостит здесь уже несколько дней. Хотя моего отца сейчас с нами нет, Сагиб полностью с ним согласен…

Мы терпеливо ждали, чтобы узнать, с чем же он согласен.

– Британцы не собираются возвращать Джханси, – наконец сказала рани, – но здесь на каждого британского солдата приходится сорок четыре индийских.

– Два миллиона солдат-индийцев против менее сорока пяти тысяч британских войск, – заявил Сагиб. – Если все узнают об этом Циркулярном меморандуме[103], а они узнают, будет восстание. Сердца индийцев уже давно переполнены гневом и возмущением.

– Время, чтобы вода сбежала, – тихо произнес Азимулла-хан.

– А что такое Циркулярный меморандум? – спросила я.

– Постановление, выданное Ост-Индской компанией. Командующим офицерам приказано собирать гулящих женщин по всем деревням и отправлять в специальные дома на потеху британцам, – с мрачным видом сообщила рани. – Любую девушку, которую уличат в том, что она разговаривает с мужчиной, могут обвинить в проституции и послать в такой дом.

Голос ее звучал ровно, но я ощущала скрытую в нем ярость – так жаркое пламя теплится под тлеющими углями.

– Но как такое возможно? – спросила Джхалкари.