Последняя принцесса Индии - Мишель Моран (2015)

Со временем даже Мандар, которая громче всех роптала, когда рани решила, что мы должны заниматься йогой, заметно успокоилась. Жаль только, что йога не в состоянии изменить реальность. Пятого декабря от майора Эллиса принесли письмо, в котором говорилось, что Британская Ост-Индская компания намерена аннексировать Джханси. Рани поступила так, как он советовал, и написала прошение. Ответ пришел двадцать четвертого февраля. Письмо принес отец рани. Госпожа тогда сидела в библиотеке. Рядом на желтой подушке расположилась Каши. Я вслух читала рани и Ананду. Отец рани уселся рядом с дочерью на широкую оранжевую подушку и терпеливо ждал, пока она читала ответ.

Я следила за выражением ее лица. Новость была не из приятных.

– Каши, отнеси мальчика ко мне в покои.

Когда она ушла, рани сообщила:

– Они дают мне три месяца на сборы.

Видя недоумение на наших лицах, рани протянула мне письмо и попросила прочесть вслух. Я прочла, и мир закачался у меня под ногами, словно Брахма на самом деле начал трясти землю. Госпоже давали три месяца на сборы и переезд из Панч-Махала в меньший по размерам дворец, стоящий у подножия холма. В официальном письме от компании этот дворец уже назывался Рани-Махал. Ей обещали ежегодно выплачивать «достаточную для его содержания пенсию».

– А что будет с нашими людьми? – произнесла она.

На глаза ее навернулись слезы, но рани сдержалась и не расплакалась. Губы ее сжались. Я проследила за ее взглядом. Госпожа смотрела на флаг Джханси: литавра и церемониальная метелка на красном фоне.

– Завтра здесь будет британский флаг, – вставая, прошептала она. – Я собираюсь лично обратиться к генерал-губернатору Индии.

Так называли избранного официальными лицами компании человека, который должен был представлять их интересы в нашей стране. После избрания его кандидатуру должна была одобрить британская королева.

В моей душе боролись сильнейший страх и гнев. По какому праву иностранцы собираются захватить наше княжество? Судьба людей, которые жили на этой земле тысячелетия, теперь почему-то зависит от чужаков.

– Мы должны воодушевить сипаев на восстание, – сказал Моропант Тамби. – Пришло время.

– Не надо. Еще осталась надежда та то, что Британская Ост-Индская компания прислушается к доводам разума.

Ночью я лежала без сна и все думала о том, что дургавас вскоре станет собственностью британцев: эти стены, эти ковры, эти кровати, на которых мы спим, даже маленькие столики, за которыми мы совершаем пуджу в честь Дурги. Я пыталась представить себе, что должна чувствовать рани, лежа на кровати, в которой спала с четырнадцатилетнего возраста. Наверное, она думает о том, что вскоре на этом ложе будет возлежать иностранец, и только потому, что по воле судьбы она лишилась сына и мужа.

Наконец забрезжил рассвет и солнечный свет проник через окна. Не в силах дождаться, когда солдаты на дворе затрубят в раковины, возвещая подъем, я накинула на плечи мою самую теплую шаль.

– Куда ты собралась? – спросила у меня Джхалкари.

– Я хочу сама это увидеть.

Собирались и другие: Мандар, Хеера, даже Раджаси. Джхалкари приподнялась в постели. Я взяла сложенную ангаркху подруги с ее сундука.

– Пойдем вместе, – протягивая ей одежду, предложила я.

Мы вышли наружу. Небольшая группка стражей рани последовала за нами. Среди них я увидела Арджуна. Он был одет как обычно, только на этот раз его длинные волосы были зачесаны назад и перевязаны муретхой, что заметно молодило мужчину. Мы дошли до того места, откуда открывался вид на южную башню. Над ней на резком утреннем ветру трепетал британский флаг. На глазах некоторых мужчин появились слезы.

– Даже без боя обошлось, – сказала Раджаси.

– Именно то, чего добивались британцы, – с горечью произнес один из стражей.

* * *