Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

– Зачем ты толкуешь с ней о войне? – перебила Даша. – Много она в этом понимает! Лучше поговори с ней о Пушкине или о стряпне: вон как она выучилась готовить. По-моему, она даже не подозревает, что идет война.

– Хорошо, Таня, хочешь поговорить о Пушкине? – с серьезным видом повторил Александр.

Татьяна неожиданно разозлилась:

– Кстати, о стряпне. Как по-вашему, по какой стороне улицы безопаснее пробираться к магазину, где я отовариваю ваши карточки? Куда бы я ни пошла, неизменно попадаю под обстрел. Это… ужасно неудобно, – сморозила она глупость, и Александр засмеялся.

– Есть единственный выход. Никуда не ходить и засесть в убежище, пока идет бомбежка.

Никто не сказал ни слова.

– Интересно, – поспешно вставила Татьяна, чтобы не дать Даше вмешаться, – откуда в меня стреляют?

– С Пулковских высот, – пояснил Александр. – Немцам даже ни к чему поднимать в воздух самолеты. Заметила, что воздушных налетов стало меньше?

– Нет, прошлой ночью самолеты закрыли все небо.

– Да, потому что сбивать их по ночам гораздо труднее. Но днем они не собираются подвергать свою драгоценную авиацию ненужному риску. Устроились удобно и с комфортом на Пулковских высотах, откуда снаряды долетают до самого Смольного. Ты ведь бывала в Пулкове, Таня? Это как раз рядом с Кировским.

Татьяна вспыхнула и поскорее уставилась в грязные тарелки, предательски зазвеневшие в ее руках. Он должен прекратить это. «Нет, только не прекращай. Иначе я не смогу дышать». Когда она вернулась с кухни, мама заметила:

– Слава Богу, Танечка, что ты ушла с Кировского.

Александр посоветовал не ходить в магазины по Суворовскому. Татьяна заверила, что она и не ходит.

– Я едва успеваю добежать в магазин на углу Фонтанки и Некрасова, – подчеркнула она. – И оказываюсь там ровно в семь. Верно, Даша?

– Откуда мне знать? Я там никогда не бывала.

– И старайся не ходить по улицам, ведущим с севера на юг, – добавил Александр.

Даша рассмеялась:

– Но, дорогой, половина дорог в Ленинграде ведут с севера на юг!

– Откуда тебе знать? – съязвила Татьяна. – Ты носу из дома не высунешь, пока не кончится налет.

Даша обняла Александра и показала сестре язык:

– Потому что в отличие от других я кое-что соображаю.

– А ты, Таня? – тихо спросил Александр, высвобождаясь из Дашиных рук. – Ты выходишь, только когда бомбежка кончается?

– Шутишь! – бросила Даша. – У нее в голове одна пустота! Спроси, как часто она ходит в убежище!

В переполненной комнате воцарилось молчание.

Глаза Александра опасно блеснули.

– Ну почему же, – промямлила Татьяна, – хожу. Вчера сидела под лестницей.

– Да. Три минуты. И то все время вертелась.

– Она что, опять бегает на крышу?

Никто не ответил. Чтобы избежать пристального взгляда Александра, Татьяна сделала вид, будто вытирает пыль со швейной машинки.

– А я могу ходить на Невский проспект? – спросила она, по-прежнему не поднимая глаз.

– Никогда. Там самый сильный обстрел. Но они стараются не попасть в гостиницу «Астория». Ту, что рядом с Исаакиевским.

Татьяна смущенно зарделась.

– Не важно, – торопливо продолжал Александр. – Гитлер объявил, что после взятия Ленинграда и триумфального шествия войск по Невскому он устроит банкет в «Астории». Держись подальше от Невского. И никогда не ходи по северной стороне улиц, идущих с востока на запад. Понятно?

Татьяна притихла.

– А на какое число назначен банкет в «Астории»?

– Не на число. На месяц. Октябрь. Гитлер вообразил, что ленинградцы покинут город к октябрю. Но думаю, он просчитался.

– Что бы мы делали без тебя, Саша! – воскликнула Марина.

Даша снова прижалась к нему.

– Говорю же, отстань от него. Иди отбивай Таниного кавалера.

– Да, Марина, валяй, – буркнула Таня, косясь на полупьяного Дмитрия, лежавшего на кушетке.