Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

Преодолев свою застенчивость, Татьяна встала на колени перед Александром и нежно сжала его ладонями.

– Неужели все мужчины так красивы? Или ты один?

– Разумеется, я один. Все остальные – отвратительны, – широко улыбнулся Александр, поднимая ее. – Пол слишком твердый.

– А в Америке бывают ковры?

– Еще какие! От стены до стены.

– Дай-ка мне подушку, Шура, – шепнула она.

Они все-таки пошли ужинать к Наире. Татьяна готовила, пока Александр чинил сломанный забор. Появились Вова и Зоя, очевидно, сбитые с толку жестоким ударом судьбы, разрушившим их надежды и позволившим маленькой, непритязательной, невинной Тане стать женой офицера.

Татьяна заметила, что все наблюдают за каждым их движением и каждым словом. Поэтому, накладывая еду Александру, она старалась не смотреть на него: все тело пульсировало сладостными воспоминаниями, и она боялась, что присутствующие это поймут.

После ужина Александр не просил никого помочь ей. Сам принялся убирать со стола, а когда они мыли посуду, повернул ее лицом к себе и сказал:

– Таня, никогда больше не отворачивайся от меня. Теперь ты моя, и каждый раз, глядя на тебя, я должен видеть это в твоих глазах.

Татьяна обожающе уставилась на него.

– Именно так, – шепнул он, целуя ее. Их руки переплелись в теплой мыльной воде.

13

На следующий, безмятежный, день Александр, обнаженный до пояса и босой, возился с ведрами, а Татьяна нетерпеливо подпрыгивала рядом, требуя объяснить, что все это значит. Только сейчас до него дошло, что она не слишком любит сюрпризы. Ей хотелось знать все сразу и с самого начала. Наконец ему пришлось встать, взять ее за плечи и увести, попросив при этом пойти и чем-нибудь заняться: английским, чтением, стряпней – словом, чем угодно, лишь бы не приставать к нему в течение двадцати минут.

Бесполезно. Татьяна переминалась с ноги на ногу, то и дело перегибаясь через его плечо, чтобы лучше видеть.

Александр положил в маленькое ведерко молоко, сливки, сахар и яйца и быстро смешал.

Татьяна подняла блузку и потерлась грудями о его голую спину.

– Хм-м-м, – рассеянно пробормотал он, – хорошо бы еще сюда немного черники.

Татьяна, радуясь, что может помочь, помчалась собирать ягоды. Наполнив большее ведро льдом и каменной солью, Александр вставил туда маленькое и стал размешивать его содержимое длинной мутовкой.

– Что ты делаешь? Ну же, я больше не могу.

– Скоро узнаешь.

– Когда? Только скажи когда!

– Ты невозможна. Через полчаса. Можешь подождать полчаса?

– Полчаса? Целых полчаса? – сгорала от любопытства Татьяна.

– Спасу от тебя нет, – улыбнулся он. – Слушай, не мешай мне. Приходи через полчаса.

Татьяна принялась кружить по поляне. Она была безумно счастлива.

Безгранично, бесконечно счастлива.

– Шура, смотри!

Она сделала колесо и отжалась от земли на одной руке.

– Да, солнышко, смотрю.

Время тянулось ужасно медленно.

Наконец полчаса прошло, и Александр позвал ее.

Татьяна недоуменно воззрилась на густую синевато-фиолетовую смесь в ведерке.

– Что это?

Он вручил ей ложку.

– Попробуй.

Она лизнула и потрясенно захлопала глазами.

– Мороженое?!

– Мороженое, – с улыбкой кивнул он.

– Ты сделал мне мороженое?!

– Да. С днем рождения… Таня… почему ты плачешь? Ешь! Оно растает.

Татьяна уселась на землю, поставила между ног ведерко и, плача, стала есть мороженое. Сбитый с толку Александр развел руками и пошел умываться.

– Я оставила тебе мороженого. Попробуй, – всхлипнула она, когда он вернулся.

– Нет, ешь сама.

– Для меня тут слишком много. Я осилила половину. Доканчивай остальное. Иначе что нам с ним делать?

– Я собирался, – сообщил Александр, вставая перед ней на колени, – раздеть тебя, обмазать мороженым с головы до ног и потом слизать его.