Первые леди Рима - Фрейзенбрук Аннелиз

Стала ли эта удача сигналом примирения между матерью и сыном, или эта история была изобретена древними комментаторами, чтобы укрепить ее репутацию как властной матери и умного политического деятеля, но победа Агриппины не привела к новому появлению ее образа на римских монетах или новой серии публичных скульптур, демонстрирующих ее возврат к равному положению рядом с сыном. Наоборот, следующие три года она, похоже, оставалась в стороне от общественной жизни.

Мы можем представить себе, где она жила как минимум часть этого времени. Как и ее прабабушка Ливия и бабушка Антония, Агриппина владела несколькими собственными имениями. Она не была единственной женщиной, которой Нерон делал подарки в виде собственности. Его вольноотпущенная любовница Акта была законной владелицей значительного количества поместий в Египте, на Сардинии и в Италии, которые она приобрела только благодаря щедрости императора. Агриппине уже был отдан дом Антонии в Риме — вероятно, одновременно она унаследовала весь комплект собственности своей бабушки в Египте и в Италии, а многое из собственности Антония, в свою очередь, получила как наследство от отца, Марка Антония. Одной из ее жемчужин была старая летняя вилла Антонии на Баули, с роскошным видом на море и богато украшенным садовым прудом для разведения рыбы.[474]

Именно на этой приморской вилле в Баули отношения между Агриппиной и Нероном достигли своего драматического, фатального финала. Временная разрядка напряженности, наступившая после провала плана Силаны, закончилась в 58 году, когда Нерон вступил в любовную связь с замужней Поппеей Сабиной, получившей имя дочери соперницы Мессалины и одно время тоже претендовавшей на любовь Мнестера. Эта более молодая Поппея была изумительно красивой женой Сальвия Отона, друга и протеже императора, который был отослан работать наместником, чтобы не мешал тайным встречам его жены с Нероном.[475]

Хотя Поппея родилась в Риме, ее описывали словами, явно наводящими на сравнение с самой печально известной иностранной красавицей — Клеопатрой. Как говорят, она прекрасно сохранила фигуру, каждый день купаясь в молоке пятисот ослиц. Как и у Клеопатры, у нее имелся свой рецепт макияжа, масляный состав, называемый pinguia Poppaeana, который использовался и другими женщинами. Тот факт, что по случайности, допущенной небесами, соперниц Клеопатры и Поппеи одинаково звали Октавиями, также обеспечил римских писателей пищей для воображения.[476]

Экстравагантность Поппеи и ее сексуальность были традиционными чертами всех римских роковых женщин.[477] И по Тациту, и по Диону Кассию, именно Поппея раздула в Нероне чувство обиды к матери, хотя историки также знают, что император давно уже планировал расправиться с нею. Боясь, что Нерон никогда не разведется с Клавдией Октавией и не женится на ней, пока жива Агриппина, Поппея, как говорят, упрекала императора, что он поддается воле матери, ведет себя как ее комнатная собачка. Она заявляла, что единственная причина, почему Нерон до сих пор не сделал ее законной супругой, — это несогласие Агриппины и ее желание не дать Поппее разоблачить преступления Августы против государства. Эти насмешки наконец-то заставили Нерона убрать мать со своего пути. То, что последовало далее, как свидетельствует Тацит, стало апофеозом отмщения.[478]

В марте 59 года Нерон послал матери примирительное письмо, пригласив ее на вечернее пиршество в Байе, где он возглавлял празднество в честь римской богини Минервы. Он лично приветствовал мать на берегу, усадил на почетное место и беседовал с ней, будто вся их вражда была благополучно забыта. Он смотрел только на нее. Тацит пишет: «Празднование длилось долго. Они разговаривали на разные темы; Нерон был живым и близким — или конфиденциально серьезным. Когда она уходила, он провожал ее, глядя в глаза, обнимая ее. Это могло быть последним отзвуком стыда — или, может быть, даже безжалостное сердце Нерона было тронуто последним свиданием с матерью, уходящей к своей смерти».[479]