Первые леди Рима - Фрейзенбрук Аннелиз

Как следствие, Елена после смерти превратилась в богато разукрашенный гобелен, сотканный из мифов и контрмифов, фактов и выдумок, историй и легенд. Среди тех, кто наиболее страстно претендует на нее, — английский город Колчестер, все еще называющий Елену своей святой покровительницей. В XII веке влиятельная и упрямо националистическая «Historia Regum Britanniae» («История королей Британии») Гальфрида Монмутского твердо верила в то, что Елена была не скромной девушкой из хлева в Малой Азии, а уроженкой Британии, более того — дочерью колчестерского короля Коэла («старого короля Кола» из детской считалки). Эти легенды посвящались не только канонизированной Елене, которая нашла Истинный Крест и чей праздничный день в календаре Западной церкви отмечался 18 августа как минимум с IX века, — но также Августе Елене, женщине римского императорского семейства, которая смогла обеспечить связь между Британией и римским императором, которого британские монархи, включая и Генриха VIII, считали своим предком.[877]

Британия, этот холодный и самый северный край Римской империи, должно быть, имеет самые богатые традиции, связанные с Еленой. Они могут казаться странными, но коренятся в сильных связях отца Константина с провинцией, связях, позднее породивших претензии Генриха VIII. Констанций Хлор умер в Йорке, и Константин был объявлен императором здесь же в июле 306 года. Один взгляд на карту этого региона открывает бессчетные доказательства популярности Елены в этих местах: тут и город Сент-Хеленс в Мерсисайде, и тридцать четыре церкви, названные в ее честь только в Йоркшире.[878]«Historia Anglorum» Генри Хантингдона была одной из британских историй XII века, которая заявляла, что Константин подписал мирный договор с Коэлом и затем женился на добродетельной дочери английского короля Елене.[879] Это была та самая Елена, которую Ивлин Во использовал как образец для создания одноименной героини в своем романе, который он закончил под названием «Елена», а не как хотел первоначально, «Поиски вдовствующей императрицы». По словам его друга Джона Бетьемена[880], Во также говорил, что образ Елены был вдохновлен женой поэта Пенелопой — это отчасти объясняет раздражающую склонность Елены 1940-х годов использовать такие экспрессивные выражения, как «чушь» и «ужасно».[881]

Несмотря на выпады антихристианских комментаторов, таких как Юлиан, который называл Елену «дурной мачехой» своего отца, Юлия Констанция (сын второй жены Констанция, Феодоры), победил созданный Евсевием альтернативный портрет Елены как Марии для Христа-Константина. Вероятно, именно из-за гибкости ее образа Елена стала ролевой моделью для последующих императриц.[882] Ее пример паломничества в Святую землю и ассоциация ее с Истинным Крестом с конца IV века вдохновляли жен императоров, потомки которых пойдут ко дну вместе с кораблем Западной Римской империи, когда он вплывет в темные века.

Глава девятая

НЕВЕСТЫ ХРИСТА, ДОЧЕРИ ЕВЫ

Первые леди последней римской династии

Даже во время моего первого визита в Равенну в 1913 году гробница Галлы Плацидии показалась мне важной и необычайно пленительной. Во второй раз, через двадцать лет, я испытал то же чувство. Опять меня охватило странное ощущение в гробнице Галлы Плацидии, снова я был глубоко взволнован… Я часто удивляюсь, как это для высококультурной, утонченной женщины жить рядом с варварским князем. Ее гробница показалась мне последним наследием, через которое я мог пробиться к ее индивидуальности.

Карл Юнг, «Воспоминания. Грезы. Размышления» (1965).