Дети капитана Гранта, Вокруг света в восемьдесят дней - Верн Жюль

Гленарван отрицательно покачал головой, и Жак Паганель огорченно умолк на полуслове.

– Мсье Паганель, – мягко произнесла леди Элен, – если бы речь шла об увеселительном путешествии, я, не задумываясь, ответила бы вам: «Вперед, в Индию!». Думаю, лорд Гленарван не стал бы возражать. Но «Дункан» плывет в Патагонию, чтобы отыскать и вернуть на родину людей, потерпевших кораблекрушение. И нет такой силы, которая могла бы заставить нас отказаться от этой цели.

Спустя несколько минут ученый с волнением выслушал историю капитана Гранта и того, как возникла мысль о плавании на «Дункане» к берегам Южной Америки.

– Мадам, – сказал он, – я восхищен вашим благородным поступком. Пусть яхта продолжает свой путь! Я никогда не простил бы себе, если бы из-за меня вам пришлось задержаться даже на день!

– А не хотите ли вы присоединиться к нашей экспедиции? – спросила леди Элен.

– Совершенно невозможно, сударыня. Я обязан выполнить возложенное на меня поручение. Поэтому я покину борт «Дункана» на первой же стоянке. От острова Мадейра всего сто восемьдесят лье до Лиссабона, а там я дождусь какого-нибудь попутного судна.

Итак, Паганелю пришлось смириться. Уже к концу первого дня он подружился со всеми на борту яхты. Географ оказался общительным, веселым и доброжелательным человеком. По его просьбе ему показали письмо и бутылку; Паганель тщательно исследовал все три документа и согласился с заключением лорда Гленарвана. С живым участием ученый отнесся к Мэри Грант и ее брату и всячески поддерживал в них надежду на скорую встречу с отцом.

Когда же Паганель узнал, что леди Элен – дочь прославленного путешественника Уильяма Таффнелла, то его восторгу не было предела. Ему приходилось встречаться с отцом леди Гленарван, отважным ученым, обмениваться с ним письмами и научными материалами. Расчувствовавшись, географ даже попросил у леди Элен разрешения поцеловать ее, и этот поцелуй мог быть сочтен почти родственным.

8

Одним хорошим человеком больше

Благодаря попутному течению у берегов Северной Африки яхта быстро приближалась к экватору. Уже 30 августа на горизонте показался остров Мадейра. Гленарван предложил бросить якорь и высадить Жака Паганеля на берег. И получил от него совершенно неожиданный ответ.

– Мой дорогой лорд, – задумчиво произнес ученый, – я буду откровенен с вами. Скажите, было ли у вас до встречи со мной намерение заходить на Мадейру?

– Нет, – ответил Гленарван.

– А раз так, разрешите мне использовать мою досадную оплошность. Остров Мадейра не представляет интереса для географа. Поэтому, если вы не возражаете, я предпочел бы высадиться на Канарских островах…

– Ну что ж, сделаем остановку на Канарах, – согласился Гленарван, – они тоже у нас на пути.

– Все три группы Канарских островов довольно интересны для исследования, не говоря уже о пике Тенерифе, который мне давно хотелось увидеть.

– Как вам будет угодно, – с невольной улыбкой ответил Гленарван.

31 августа в два часа пополудни Джон Манглс и Паганель прогуливались по палубе. Ученый забрасывал собеседника вопросами о Чили.

– Мсье Паганель! – внезапно прервал поток вопросов француза капитан, указывая на юг. – Мы находимся в сорока милях от острова Тенерифе, и вершина вашего любимого пика довольно отчетливо вырисовывается на горизонте.

– Мне кажется, что это не слишком примечательная гора. Не стоит тратить столько сил, чтобы взобраться на нее, – пренебрежительно заметил географ. – К тому же гениальный Гумбольдт так подробно описал ее, что ни прибавить, ни убавить. Ответьте ради Бога: что мне делать на этой горе после Гумбольдта?

– И в самом деле, – кивнул Джон Манглс, – вряд ли там появилось что-нибудь новое. Кроме того, вам придется провести массу времени в Тенерифском порту в ожидании попутного судна.

– Да уж, – усмехнулся Паганель и вдруг встрепенулся. – Скажите, дорогой капитан, на островах Зеленого Мыса удобные якорные стоянки?