Улитка - Эльга Мира

– Все будет хорошо, ты привыкнешь. Стефания с детьми приедут только через месяц. Они сейчас на Каринтии, у родственников. Так что времени освоиться – целая вечность.

После этих слов Джу исчез, предоставив мне возможность разбираться со своими чувствами в одиночестве.

Не знаю, сколько я простояла в центре небольшого помещения, блуждая взглядом по стенам в надежде зацепиться за хоть мало-мальски интригующий предмет. Увы! В этой клетке не было и намека на подобное. Перед глазами промелькнуло видение нашего с Робом лофта. Теперь его украсит чужая рука, а ванная, которую считала своей, примет в себя новое тело, быть может, совершенно не такое молодое и не столь открытое ласкам и усладам.

Вдруг отчаянно захотелось стать ребенком, горько выплакаться в нежных объятиях мамы. Тут же набрала домашний номер.

– Мамуля, привет!

– Привет, милая. Как у тебя дела?

– Ничего. У меня новость… Я переехала жить к Джудит.

– Не поняла, куда переехала… Он же гей? – Мамин голос сразу стал уставшим.

– Мы с Робертом расстались. Джу предложил пожить пока у него.

– Так, может быть, вернешься домой?

– Не сейчас, мам… Люблю тебя.

– Я тебя тоже очень люблю.

Через час после звонка пришло то злосчастное СМС отца с угрозой заблокировать мою кредитку…

Обычно приступы тошноты накатывают от сильного волнения. Наверное, это как раз был тот случай. Мне стало ясно: потеряно все.

Сказал бы мне кто год назад, что я решусь связать свою жизнь с юношей, у которого совершенно нет тяги к женскому полу, да еще и поселюсь в коморке Папы Карло, что рассорюсь с родителями и совершенно изменю своему образу жизни – я бы расхохоталась в лицо. Впрочем, какая разница, где осесть и пережить кризис? Нужно перетерпеть, и тогда либо рана заживет, либо ее залечат!

Шаг за шагом, моя душа робко начала двигаться к выздоровлению, несмотря на тяжесть отчаяния, особенно в часы одиночества. Проснешься, бывало, ночью и чувствуешь невыносимую давящую тоску – выть хочется. Или накатят вдруг воспоминания, от которых до слез першит в горле, а откашляться невозможно. И сны, эти сны… В них Роб снова был рядом, прижимал к крепкой груди, обнимал, жадно лаская. Мне чудились его стоны. Просыпаясь, я пылала желанием и рыдала, рыдала, рыдала…

Я повадилась ходить к Джу в комнату по вечерам. Он терпеливо выслушивал все мои причитания. А иногда мы даже засыпали вместе, подобно брату и сестре. В его объятиях мне становилось тепло и спокойно.

Так прошел месяц, и квартиру оживил детский смех.

– Какая хорошенькая, – прямо с порога подмигнула моему другу Стефания.

– Она ничего не знает, – тихонько шепнул мне на ухо тот, перехватив мой удивленный взгляд. – Смотри не проболтайся.

– Вы можете остаться столько, сколько вам потребуется. Эту комнату я не планировала сдавать, так что платы не возьму, – улыбнулась мне женщина такой нежной улыбкой, что я сразу вспомнила родной дом и, конечно, маму. В детстве я всегда спала с ее фотографией, когда она уезжала в командировку. Наша незримая связь была настолько сильной, что, казалось, никогда в жизни нам не разжать руки. Сколько же сил отдала она мне, сколько выдержала моих сумасбродных выходок? Простит ли мама очередное предательство?..

– Спасибо, с удовольствие поживу у вас, но только не бесплатно, – ответила я, слегка охрипшим от волнения голосом.

– Ладно, договоримся. А сейчас я приготовлю свой фирменный пирог. Дети, распаковывайте вещи!

Вот и все.

Пирог. Дети. Джудит. Тепло. Воскресенье.

– Как ты попал в этот дом? – однажды спросила я Джудит.