Слезы темной воды - Корбан Эддисон (2015)

Жизнь в блоке строгого режима была подобна бесконечному туннелю. Исмаил открыл для себя, что единственный способ выжить здесь – это отбросить все мысли о внешнем мире, мире солнечного света и цветов, ветра и дождя, земли и воды, воздуха и свободы, и затаиться в глубинах души. Время, как говаривал Адан, цитируя суфийского поэта Шабистари, – это воображаемая точка, которая постоянно исчезает. Истинная правда обращена вовнутрь: жизнь – это море; речь – это берег; раковины – это буквы; жемчужины – это ведомое сердцу.

Дни превращались в недели, недели в месяцы, и Исмаил постепенно перенял тюремный ритм жизни. Он сосредоточился на настоящем, укреплял тело упражнениями, очищал разум молитвой и терпеливо дожидался подходящего момента, чтобы совершить то единственное оставшееся ему действие, которое либо освободит его, либо уничтожит. Если это действие не принесет успеха, значит, все, что он делал до этого, было бессмысленным. Если он победит, ни тюрьма, ни смерть его не удержат.

Время близилось и уже скоро должно было наступить. Звезды начали выстраиваться в нужном порядке. Он увидел статью в газете, простую заметку среди крупных заголовков об «арабской весне» в Йемене и санкциях против Ирана, но для него это был бесценный дар. Его силы удвоились, быть может, утроились благодаря этой заметке, но он еще был не совсем готов использовать их. Чтобы вонзить крючок, который дал ему Мас, ему требовалось больше времени. Зубец этого крючка должен был так глубоко войти в разум тех, кто решал его судьбу на суде, чтобы их уверенность в его виновности и связях закрепила законность его предложения. Тем более сейчас, когда он узнал, что его мать жива. Теперь в его руках находилась жизнь не только Ясмин, но и Хадиджи.

В дверь его камеры постучали.

– Обед закончен, – сказал Лонгфелло, открывая окошко и дожидаясь подноса Исмаила. – К тебе сейчас твой адвокат придет.

– Когда? – спросил Исмаил, сдавая поднос.

– Через пятнадцать минут, – ответил тюремщик.

«Она встречалась с Махмудом, – предположил Исмаил. – Она хочет знать правду. Но я не могу дать ей правду. Пока что».

В указанное время снова появился Лонгфелло. Он надел на Исмаила кандалы, взял его под локоть и под звон цепей повел вниз по лестнице и дальше через весь блок. Ричи нажатием кнопки открыл дверь и впустил их в коридор. Меган уже ждала его в актовом зале.

– Здравствуйте, – поздоровался с ней Лонгфелло. – Наручники снимать или оставить?

– Снимите, пожалуйста, – ответила Меган, и тюремщик повиновался, подведя Исмаила к столу.

– Я буду снаружи, – сказал Лонгфелло и закрыл за собой дверь.

– Как дела в Момбасе? – поинтересовался Исмаил, когда Меган достала блокнот.

– Я встретилась с ним в Могадишо, – ответила она несколько смущенно.

Он ошеломленно уставился на нее.

– Вы летали в Сомали?

Она кивнула:

– Еще я побывала в деревне Хавы Абди. Я знаю, что вы за человек, Исмаил. Я знаю, почему вы примкнули к пиратам. Вы сделали это не потому, что хотели разбогатеть. Вы сделали это из-за Ясмин.

Исмаил окаменел. Ее слова продолжали звучать у него в голове. Он попытался найти выход, но все дороги вели к одному и тому же тупику. Она поменялась с ним местами. Твердостью и целеустремленностью она забрала у него инициативу.

– Я узнала еще кое-что, – продолжила Меган. – Я узнала, что в Дэниела и Квентина стреляли из разного оружия. Это доказывают улики, обнаруженные на яхте. Я не думаю, что там стреляли только вы. Я думаю, там что-то случилось, что-то совершенно не укладывающееся в ту историю, которую вы и ваши сообщники изложили следователям. Я ваш адвокат, а не наемник. Я хочу, чтобы вы рассказали мне всю правду.

Он заглянул ей в глаза и увидел, что попал в ловушку. Это ощущение взбесило его.

– Вы не понимаете! – Он ударил кулаком по столу. – Сейчас не время!

Лонгфелло открыл дверь, желая проверить, что происходит:

– Все хорошо?