Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе - Филлис Дороти Джеймс, Т. А. Критчли (1971)

«Дама, видевшая Уильямса во время следствия (вероятно, в помещении речной полиции Темзы), заверила меня, что у него были волосы необычно яркого цвета – сочно-желтые, где-то между лимоном и апельсином. Уильямс бывал в Индии, главным образом в Бенгалии и Мадрасе. Но также на Инде. Теперь хорошо известно, что в Пенджабе представители высшей касты часто красят своих лошадей – в красный, синий, зеленый, фиолетовый цвета. Мне пришло в голову: возможно, у Уильямса были причины, вынудившие его изменить наружность, и он, воспользовавшись опытом из жизни, перекрасил волосы, и их цвет стал неестественным. В остальном внешность Уильямса была заурядной, а черты лица, судя по купленной мною в Лондоне его восковой маске, самыми плебейскими. Но поражал оттенок кожи: при бешеном характере лицо было постоянно бескровным. “Можно вообразить, – говорил мой информатор, – что в его жилах течет не красная живая кровь, которая, когда человек взбешен, ему стыдно или он в горе, бросается в лицо, и на щеках вспыхивает румянец, но зеленая живица, исторгнутая откуда угодно, но только не из человеческого сердца”. Его глаза как будто застыли и остекленели, и весь их свет пролился на притаившуюся вдали одну из его жертв. Наружность Уильямса могла показаться отталкивающей, но, с другой стороны, есть противоположные показания многих очевидцев, как и молчаливое свидетельство фактов, что вкрадчивые, приторные манеры сглаживали впечатление от мертвенно-бледного лица, и это покоряло молодых, неопытных женщин, которые относились к нему с симпатией».

Молодые женщины были на редкость наивными и неопытными, если их привлекали такие отталкивающие черты, как мертвенно-бескровное лицо, остекленевший взгляд и волосы, напоминавшие выкрашенных лошадей индусов из высшей касты.

Не было свидетельств, которые подтверждали бы, что хоть одно из трех орудий убийства, выставленных напоказ на похоронной повозке Уильямса, принадлежало ему. Два из них – молот и одна из стамесок – были взяты из «Грушевого дерева», где он проживал. Но кроме него, там жили еще по крайней мере четыре моряка, а многие другие свободно заходили в паб. Рихтер, Катперсон и Хэррисон, все они знали, где Джон Питерсон хранил свои инструменты. Харт был завсегдатаем заведения. Мистер Вермилло колол молотом дрова, а его племянники играли с ним, подолгу развлекаясь, пока мать занималась стиркой. В семье Вермилло были своеобразные представления о том, что такое держать вещи в целости и сохранности, поэтому любой, кто проживал в «Грушевом дереве» или приходил туда, мог свободно воспользоваться инструментами Питерсона. Очень важно показание маленького сына миссис Райс Уильяма, который сказал, что молот пропал примерно месяц назад, то есть за неделю до убийства Марров. Мальчик мог, конечно, ошибаться, восприятие хода времени у детей не такое точное, как их память о материальных объектах. Но для детей миссис Райс молот был любимой игрушкой – ведь маловероятно, чтобы им покупали более подходящие, – и им его недоставало. Вряд ли Уильям был неточен в своих показаниях. А коли так, если Уильямс взял молот, где он его прятал? Ведь это не тот предмет, чтобы положить его под кровать или в матросский сундучок. И если он планировал убийство, зачем потребовалось красть молот? Уильямс, как все постояльцы гостиницы, знал, где находятся инструменты Питерсона. Мог бы взять молот, когда тот ему потребуется, и не устраивать себе трудностей, пытаясь заранее спрятать. Факт, что молот пропал за неделю до того, как им воспользовались, свидетельствует об одном: укравший его имел доступ к инструментам Питерсона или у него был приятель в «Грушевом дереве», но сам он в гостинице не проживал. Еще это говорит о том, что первоначально молот и стамеску могли взять для других целей, а не в качестве орудий преступления.