«Держать ирландцев в невежестве и дикости у себя дома и порочить на всю Европу – эту карту разыгрывает каждый последующий главный правитель нашей страны… Поэтому неудивительна немедленно предпринятая попытка внушить общественности, что страшные убийства на Рэтклифф-хайуэй совершили ирландцы. Честнейшего капрала, нашедшего письмо мистеру Никому в Никуда от его закадычного друга Патрика Махони, несколько лет назад за такую службу Ирландии, несомненно, произвели бы в звание полковника. Главные люди нашей страны не оставили бы без внимания этот изобилующий изобретательностью и остроумием ценнейший образчик криминальной переписки…

На прошлой неделе “Морнинг кроникл” присовокупила новую часть к найденному честнейшим капралом письму ирландца Пэдди Махони. Параграф, который я имею в виду, представляет, кроме достойных внимания склонности к выдумке и примера патриотических устремлений, еще массу мелких подробностей и подтверждает выгоду от замены фамилии Мэрфи на Махони. По этому поводу единственно замечу, что текст подан в еще более сомнительной форме, чем так уверенно произнесенные под присягой показания капрала. Во время следствия никто не утверждал, что Уильямс скрывается под другой фамилией или что он ирландец. Сам он назвался шотландцем. Несколько газет распространили слух о его ирландском происхождении, но это скорее всего лукавый прием в духе жонглирования фамилиями Мэрфи-Махони и служит той же цели. Не буду утверждать, что в Ирландии, как и в Англии, время от времени не рождаются злодеи. Но пока статья в “Кроникл” не подтверждена представленными публике доказательствами, я, как и другие ирландские читатели, оставляю за собой право считать ее фальшивкой. И без всякого упрека Шотландии, стране, которую я уважаю, буду продолжать думать, что убийца – шотландец и его настоящее имя Уильямс».

Но кампания клеветы, инсинуаций и поношений продолжалась. «Таймс» прибегла к сравнению двух моряков – Марра и Уильямса. Марр – благоразумный, спокойный, старательный, предупредительный. Уильямс – ленивый, выпивоха, беспутный, задира. Приятный, с открытыми манерами молодой человек, которого с готовностью принимали в доме миссис Орр, как бы поздно он ни явился. Который нянчился с ее ребенком и подтрунивал над дочерью. Молодой человек, которого миссис Уильямсон трепала по щеке и приветствовала как друга. Он оказался монстром, скрывающим под благовидной внешностью и располагающими манерами ненасытную жажду крови. Изображенное на рисунке Лоуренса красивое, чувственное лицо явно осложняло задачу хулителей Уильямса. Лицо отнюдь не волевое, но никто бы не сказал, что оно носило отпечаток крайней порочности. Однако у Де Куинси есть этому объяснение: