Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе - Филлис Дороти Джеймс, Т. А. Критчли (1971)

Все эти черты характерны для Эбласса. «Таймс» описывает его как крепкого мужчину шести футов ростом. За ним числились противоправные действия и подстрекательство к бунту. У него нет надежного алиби, поскольку единственный поручившийся за него человек – женщина, назвавшаяся женой. Он оставался на берегу два месяца – вполне достаточный срок, чтобы потратить все средства. Тем не менее у него были деньги, появления которых он не сумел объяснить, а версия, что он жил благодаря щедрости друзей и на отданные в заклад вещи, неправдоподобна. Миссис Вермилло его явно подозревала.

С какой бы стати такому человеку привлекать к своим делам Уильямса? У Эбласса были основания его не любить. Ведь это Уильямс избежал наказания после бунта на «Роксбургском замке», заявив, что его сбили с пути истинного. Но он не тот человек, которого можно брать на опасное дело и с кем делиться награбленным. Уильямс ничем не мог быть полезен, он не обладал даже физической силой. Эбласс скорее видел в нем козла отпущения на случай, если дело провалится. Интересная деталь: Эбласс, единственный из всех подозреваемых, хромал. Поэтому есть соблазн отождествлять его с тем мужчиной, которого после убийства Уильямсонов видели бегущим по Нью-Грейвел-лейн. Но тот хромой был ниже ростом бегущего рядом товарища. Не исключено, что ни один из них не был замешан в убийстве, но оба по какому-то иному поводу имели все основания не попадаться на глаза полиции. Если бы кто-то из них вышел из паба «Королевский герб», его наверняка заметил бы Ли, хозяин расположенной на другой стороне улицы «Черной лошади». Ведь в это время он стоял у двери и ждал возвращения из театра жены и племянницы. Сам Ли признает, что слышал негромкие крики: «Сюда! Сюда!», но, как ни странно, ничего не предпринял. Через семь минут он увидел, как из окна спускается Тернер. Если бы убийца уходил по Нью-Грейвел-лейн, Ли непременно бы его заметил. Преступник не мог воспользоваться передней дверью, поскольку она была заперта и спешащим на помощь несчастным жертвам людям пришлось ее взломать. Он также не убежал в боковой переулок, иначе угодил бы в руки преследователей. В итоге Эбласс стал одним из главных подозреваемых Грэма. Статьи в «Таймс» от 17 и 27 января (ранее цитированные) связывают его имя с обоими убийствами – и Марров, и Уильямсонов. 31 января премьер-министр все еще говорил, что существует мнение, что Эбласс «находился в определенном месте в определенное время». Этим местом был либо «Королевский герб», либо лавка Марра. Вряд ли Эблассу удалось развеять это убеждение.