Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе - Филлис Дороти Джеймс, Т. А. Критчли (1971)

Обстоятельства его ареста были привычно знакомыми: его взяли, когда на нем была закапанная свежей кровью, разорванная у воротника и на груди рубашка. Он удивительно напоминал внешностью того, кто, по описанию в объявлениях, бежал от дома Уильямсонов. Такой же крепкий, ростом примерно пяти футов десяти дюймов, с рыжеватыми волосами и рыжими бакенбардами и очень похожий на повесившегося негодяя Уильямса, отмечала «Таймс», словно этот факт его в чем-то уличал. К тому же новый подозреваемый говорил с заметным ирландским акцентом, и вскоре стало очевидно, что он законченный врун.

Магистраты из Мальборо уже успели выяснить, почему на подозреваемом была разорвана рубашка: он ввязался в драку в редингском пабе. Однако где он был ночами, когда произошли убийства? – спросил у него Маркленд. Кэхилл ответил, что снимал жилье у человека по имени Уильямсон в доме номер 121 по Рэтклифф-хайуэй. По названному адресу отправили рассыльного и установили, что человек с такой фамилией там не проживает. Маркленд нисколько не удивился. У него уже, как он заметил, имеются сомнения по поводу «чистоты помыслов подозреваемого». На что задержанный охотно и весьма хладнокровно ответил такое, отчего рассеялись последние сомнения магистрата. Да, он все солгал и в Лондоне никогда не жил.

«Маркленд: В таком случае что мне о вас думать? Неужели вы надеетесь, что после подобного признания я поверю хоть одному вашему слову?

Подозреваемый: Не представляю, ваша честь. Только учтите: я неповинен в убийствах, как нерожденное дитя. И буду говорить только правду. А то, что тут наврал, – то только потому, что хорошо знаю, что непричастен к злодеяниям и легко сумею опровергнуть все обвинения».

Теперь Кэхилл утверждал, что дезертировал из полка ирландской милиции и в то время, когда совершались убийства, проживал в Ромфорд-роу, графство Эссекс. Маркленд не спешил ему поверить.

«Маркленд: Что вы сделали с военной одеждой?

Подозреваемый: Между Ромфордом и Ромфорд-роу я встретил еврея и купил у него вот этот сюртук, что сейчас на мне. А обмундирование выбросил.

Маркленд: Какой, вы сказали, это был день?

Подозреваемый: Суббота, ваша честь.

Маркленд: Сэр, я вижу, вы опять за свое. Пытаетесь меня уверить, что купили у еврея сюртук в субботу? Что-то у вас не сходится. Самый последний еврей не станет заниматься в субботу торговлей.

Подозреваемый: Я принял его за еврея. Темноволосый мужчина, он продавал поношенную одежду».

Должно быть, в Хертфордшире и Йоркшире, где Маркленд и Кэппер набирались первого опыта в качестве магистратов, было не много подобных кэхиллов, поэтому долгий допрос, зачастую не имевший никакого отношения к делу, демонстрирует полное отсутствие взаимопонимания между ними. Кэхилл явно старался подыграть трем легковерным джентльменам и тщетно пытался дать им понять, что его история о жене в Бате и последующих военных злоключениях несусветная чушь. Судьи ставили его в тупик не меньше, чем он их – наглый, не желающий покаяться негодяй.