Курс любви - Ален де Боттон (2016)

Кирстен не одинока в предпочтении отделить кое-какие крохи своей сексуальности от остальной жизни. Рабих постоянно делает то же самое. Ныне ночью, проверяя, спит ли жена, он шепчет ее имя и надеется, что та не ответит. Потом, удостоверившись в безопасности, уходит на цыпочках, теша себя мыслью, что мог бы – все же – стать хорошим убийцей, спускается по лестнице, минует комнаты детей (видит, как его сын свернулся калачиком в обнимку с Джеффри, своим любимым медвежонком) и направляется в небольшое подсобное помещение рядом с кухней, где прокладывает курс в любимые уголки Интернета. Уже почти полночь. Тут тоже все намного проще, чем с супругой. Никакой нужды гадать, в настроении ли другое лицо: просто тычешь пальцем в имя, где надо, в Интернете и исходишь из того, что на другом конце провода все уже готовы потешиться. Ему также незачем беспокоиться – в этой среде – о собственной нормальности. Там он не тот человек в его физической оболочке, которому завтра предстоит тренировочная пробежка, потом – беседы на работе, а позже – быть хозяином на ужине с несколькими адвокатами, воспитательницей детского сада и своей женой. Тут незачем быть добрым к другим или заботиться о них. Ему незачем даже принадлежать к своему полу. Можно попробовать, каково оно быть стеснительной и поразительно доверчивой лесбиянкой из Глазго, делающей первые робкие шаги навстречу сексуальному пробуждению. А потом, когда дело сделано, можно отключить компьютер и вернуть себе то самое обличие, под которым так много людей: его дети, его супруга, его коллеги – уверены, что находится он.

Под одним углом зрения может показаться жалким предаваться состряпанным фантазиям – вместо того чтобы постараться построить жизнь, в которой мечтания способны надежно претворяться в действительность. Однако зачастую фантазии – это лучшее, что мы можем извлечь из наших многочисленных и противоречивых желаний: они позволяют нам обитать в одной фантазии, не разрушая при этом остальных. Фантазирование оберегает тех, кто нам дорог, от полной безответственности и устрашающей странности наших порывов. Это на свой собственный лад достижение, символ цивилизации – а еще и акт доброты.

Воображаемые случаи на траулере и в Интернете не показатель того, что Рабих с Кирстен перестали любить друг друга. Это признаки того, что супруги настолько вовлечены в жизнь друг друга, что порой у них не остается внутренней свободы предаваться утехам любви без чувства неловкости или сдерживающего чувства ответственности.

Престижность стирки

Они пара современная, а потому распределяют домашние обязанности по сложной схеме. Рабих занят на работе пять дней в неделю, но рано приходит домой днем в пятницу, чтобы присмотреть за детьми, что также его обязанность по утрам в субботу и днем по воскресеньям. Он устраивает семейное купание в ванной по пятницам и готовит ужин четыре вечера в неделю. Она покупает продукты и предметы домашнего обихода, а он заботится о мусорных баках, машине и садике.