Курс любви - Ален де Боттон (2016)

Только задача делается еще замысловатее с момента появления детей и напрямую взывает именно к родительским качествам наших партнеров. Мы вполне можем знать на сознательном уровне, что наши половинки, конечно же, не сексуально запретные родители, что они те же самые лица, какими были всегда, и что когда-то (в начальные месяцы отношений) мы вытворяли с ними всякое забавное и грешное. И все же это представление попадает под все большую нагрузку по мере того, как половые «я» партнеров все больше скрываются под масками воспитывающих личностей, какие они обязаны носить целый день, примером чего служат те целомудренные и веселые обращения (к которым время от времени, возможно забывшись, прибегаем и мы сами): «мам» или «пап».

Когда-то Рабих неистово хотел знать, как выглядят груди его будущей жены. Он помнит, как украдкой бросал взгляды на округлости, скрытые черной майкой, которую надела Кирстен, когда они впервые встретились. Позже, изучая ее формы под белой футболкой, которая намекала на их обворожительно скромные размеры. Потом, прижимаясь к ним (совсем чуть-чуть, слегка) во время самого первого поцелуя в Ботаническом саду. И наконец, у нее на старой кухне, кружа по ним языком. В первое время его одержимость ими была постоянной. По его желанию она оставалась в бюстгальтере во время любовных утех, а он поочередно то поднимал его вверх, то стаскивал вниз, словно жаждал сохранять в наивысшей точке необыкновенный контраст между ее одетым и обнаженным «я». Он готов был просить ее брать груди в ладони и ласкать их в его отсутствие. Ему хотелось поместить между ними свой пенис, как будто просто рук было недостаточно и требовался более определенный указатель обладания и возможности, помечающий некогда запретную область. И все же теперь, спустя несколько лет, Кирстен и Рабих лежат рядом на супружеском ложе, а вожделения между ними примерно столько же, сколько между высохшими бабкой с дедом, ловящих загар на балтийском нудистском пляже.

Возбуждение, по-видимому, в конце концов очень мало связано с наготой: оно черпает силу от возможности обрести позволение на обладание кем-то глубоко желаемым, когда-то запретным, а ныне все же каким-то чудом доступным и податливым. Оно – выражение признательного удивления на грани неверия в то, что в мире изоляции и разобщения вот оно все тут: и запястья, и бедра, и мочки ушей, и шея у затылка – нам во владение! Это удивительнейшее положение нам хочется проверять и проверять, наверное, через каждые несколько часов, и всякий раз оказывается более радостно трогательным, полным новых обретений и открытий, все меньше скрываемых одеждами, – до того одиноки мы были и до того независимыми и отдаленными казались наши любимые. Сексуальное желание движимо желанием установить близость – и следовательно, возможно только при наличии прежде существующего чувства расстояния, попытаться покрыть которое составляет бесконечно особое удовольствие и облегчение.