Ангарский Сокол - Хван Дмитрий Иванович (2010)

– А к осени закроем тут всё деревом. – К енисейцам подошёл Фёдор Сартинов, который на правах капитана принялся с жаром рассказывать о своём «Громе». – А труба греть будет!

– Ну, Фёдор, я тогда к крестьянам, а ты тут командуй. Думаю, надо господ и покатать, – подмигнул Грауль капитану.

– О’кей, – ответил Сартинов и увлёк царских чиновников смотреть рулевую рубку.

Забравшись наверх, Измайлов с интересом огляделся, потрогал штурвал, поскоблил пальцем по стеклу, поцокал языком. Было видно, что ему, как говорится, и хочется и колется. Беклемишев же вполне по-хозяйски осматривался на судне, чувствуя себя достаточно уверенно. Из-за этого Василий Артёмович нет-нет да и кидал на него косые взгляды. И Фёдор Андреевич это заметил: «Нет у господ енисейцев единства во взглядах на жизнь. Хорошо это или плохо?»

Далее в программе обзора у капитана значились котельное и машинное отделения. Туда надо было спуститься с кормы. Через первую дверь. Но Измайлова заинтересовала дверь вторая, сквозь круглое оконце которой пробивался свет. Удивила мутность его стекла, ведь у ангарцев все стёкла были на зависть прозрачны. Попробовав заглянуть внутрь, воевода подёргал за ручку, вопрошая капитана:

– А что у вас тут деется?

– Чего надобно, мил-человек? Дверь не тормоши, скоро выйду! – вдруг раздался сердитый громкий бас из-за двери.

Измайлов тотчас же отдёрнул руку от двери и чуть ли не отскочил от неё, схватившись за эфес сабли. С чувством уязвлённого самолюбия он подошёл к Новикову.

– У тебя там тать али убивец какой сидит? – нахмурившись, спросил воевода.

– Да я и не знаю, кто там сейчас заперся! – еле сдерживая смех, отвечал Сартинов.

Тут же дверь, в которую ломился Измайлов, распахнулась, а оттуда показался вихрастая голова юноши. Потушив фонарь, он сердито бросил:

– Кому там неймётся? Вишь, лампа горит – значит, занято!

Лишь потом, увидев, кто перед ним, парень ойкнул и, с улыбкой извинившись да поприветствовав гостей, тут же исчез в двери, ведущей в горячее нутро судна.

– Это Антип, наш механик-моторист, за машиной смотрит. Из крестьянских детей, кстати, – объяснил капитан.

Беклемишев, удивившись в очередной раз, тут же пожелал увидеть машину, что толкает это судно по воде. Сначала Сартинов описал винт и как он соединяется с машиной. Спустившись в котельное отделение, при свете лампы коротко рассказал про котёл. Капитан с удовлетворением отметил, насколько Беклемишев проникся моментом. Измайлов же, с опаской ступая в сумраке технического отделения трюма, сохранял всё то же недоверчивое выражение лица, однако блеск в его глазах также присутствовал.

– Далее машинное отделение, – объявил Фёдор Андреевич, с усилием отворив дверь между отделениями.

Здесь как раз работал Антип, с маслёнкой ползал между механизмов, промасливая какие-то сочленения железных лап.

– Антип, машина в порядке? – для проформы спросил механика капитан, хлопнув того по плечу.

Парень, разгибаясь, с гулким стуком жахнулся затылком о торчащий рычаг.

– Едрить твою… – зашипел Антип, схватившись за голову. И уже громогласно: – В полном порядке, капитан!

– Разводим пары, кочегары сейчас будут. Гостей наших дорогих катать будем, – улыбнулся енисейцам Сартинов.

Беклемишев заметно обрадовался, а Измайлов, заявив, что желает наверх, с присущей ему осторожностью тут же стал пробираться к выходу.

– На свет Божий желаю, – пояснил он, – нечего мне тут, в темени, средь железа обретаться.

Проводив енисейцев до рулевой рубки, капитан подозвал старшего механика:

– Лёня, ну что, машина как? Как Антипка говорит или хуже?

– Нормально, кэп. Три дня ведь у Рыбного стояли, почистили всё. Но что-то надо делать! На твёрдом топливе по реке ходить люди долго не смогут, тяжко, – безуспешно пытаясь оттереть черноту с рук, отвечал тот.