Танцующая в Аушвице - Паул Гласер (2010)

Я слушаю молча, глажу его по лицу… и задумываюсь. Стараясь не поставить под удар наши с ним отношения и не растерять все свои привилегии, в тот же день я перестаю подкладывать в служебную почту свои письма. И впредь избираю иную тактику. Симпатизирующий мне сотрудник, еженедельно выезжающий за территорию лагеря, теперь опускает мои письма в почтовый ящик по ту сторону колючей проволоки. Поскольку правила и впрямь ужесточаются, я теперь не печатаю свои письма, а пишу их от руки и датирую прошлым годом. Так, мне кажется, никто не пострадает. Если вдруг мое письмо перехватят, создастся впечатление, что это старое письмо, которое где-то завалялось, а теперь вот, год спустя, откуда-то выплыло. Наряду с этим я пишу письма, которые отсылаю из Вестерборка официальным путем. Лагерные правила по-прежнему дозволяют это делать, но лишь раз в неделю и под неусыпным оком цензуры. Однако, когда я мухлюю подобным образом, система удовлетворена, а мои письма проскальзывают на свободу незамеченными.

В другой вечер Йорг снова проявляет беспокойство.

— От меня требуют отправлять в польские лагеря все больше народу, — говорит он мне. — Прежде всего это распространяется на людей старше сорока и детей. В связи с тем, что у тебя еврейские корни, тебе лучше сменить фамилию Гласер на Криларс — то есть взять фамилию твоего бывшего мужа. Он католик, а состоящие в смешанных браках подлежат освобождению. Даже если вы уже развелись, это должно помочь, когда обстановка еще больше осложнится…

А потом Йорг добавляет:

— Не знаю, сколько я здесь еще пробуду. В штаб-квартире говорили о моем переводе. Если я здесь не останусь, позабочусь о том, чтобы тебя отправили в Вюгт. Там создается новый лагерь для молодых людей вроде тебя. Предполагается, что это будет лагерь образцового содержания, пример для других лагерей. Всех заключенных там займут работой, и ты сможешь продержаться. Постарайся попасть туда, потому что Вестерборк, как ни крути, это всего лишь пересылочный лагерь. Все здесь временно, и рано или поздно все здешние заключенные отправятся в Польшу… А там не только работа тяжелее… Там можно и погибнуть…

Это не было для меня секретом, поскольку в пустых поездах, возвращавшихся из Польши, были найдены письма, в которых сообщалось, что в Аушвице заключенных убивают. Я ничего не отвечаю Йоргу. Да и что мне делать с этой новостью? В такой форме Йорг сообщает мне о завершении наших с ним отношений? А что будет теперь с моими родителями?..

И я снова вспоминаю сагу о Лоэнгрине. Когда рыцарь-лебедь назвал свое настоящее имя, вся его прекрасная жизнь с возлюбленной Эльзой полетела в тартарары. У нас все наоборот. Йорг — мой рыцарь-лебедь, но он просит скрыть мое настоящее имя. Отныне я должна жить под чужим именем, чтобы меня окончательно не накрыла беда…

Вскоре Йорг получает новое назначение и переезжает в Амстердам. На его место ставят другого. Глупый парень и совсем не такой чувствительный, как Йорг. Он тоже хочет переспать со мной, но я отказываюсь принимать его подачки. Мне он кажется хамом. Моя ситуация из-за этого решительным образом меняется, и я возвращаюсь в барак, где, впрочем, официально и проживала все это время…

Лагерь Вюгт почти готов принять заключенных. Все вероятнее, что и меня отправят туда. Все это время я брала заботу о маме на себя. Я считала это своим долгом, но теперь, когда с нею рядом отец, я ощущаю возможным для себя перебраться в Вюгт. Во всяком случае я хочу последовать совету Йорга. О чем и пишу Магде.

Не знаю, когда меня отправят в Вюгт, но, скорее всего, с первым же поездом.

А вот в другом письме:

Судя по всему, я очень скоро перееду в Вюгт. Надеюсь, что там мне снова улыбнется удача…

Новый лагерь