Танцующая в Аушвице - Паул Гласер (2010)

…Я собираюсь написать еще три главы: одну — о моих приключениях после первого поцелуя, вторую — о нашей любви с Вимом, и третью — о Лео и моей танцевальной школе. Я описываю свою прошлую жизнь, но, как и в Вестерборке, я пишу также обо всем, что происходит в лагере. Моя рукописная книга неустанно продвигается вперед. Единственно, мне не хватает такого иллюстратора, каким был тот парень в Вестерборке. В этом лагере я пока не нашла никого, кто был бы столь же хорош.

Жизнь у меня здесь складывается куда хуже, чем в Вестерборке, но я все-таки устанавливаю связь с миром по ту сторону колючей проволоки. И в Вюгте мне удается получать — пусть даже нерегулярно — газету “Де Телеграф”. С перепиской дела обстоят сложнее. До адресатов доходят далеко не все письма, а многие остаются и вовсе без ответа. Иногда я получаю письма с большим опозданием. Лишь в конце апреля ко мне попадает открытка от матери из Вестерборка — она написала мне ее в конце марта. Это было ужасно печальное послание, она со мной прощалась.

Завтра мы с твоим отцом отправляемся в великое неизвестное. Мы не знаем, что нас там ждет. Молись за нас и постарайся потом найти своего брата.

Целую,

нежно любящая тебя мама.

Благодаря водителю, еженедельно завозящему в лагерь продукты, мне все-таки удается улучшить связь с внешним миром. Он вывозит за территорию лагеря мои письма и контрабандой провозит назад мои заказы. Механизм очень прост. Он рассовывает адресованные мне посылки среди товаров, которые должен доставить в лагерь. Потом выгружает все в магазине, и, поскольку мне туда входить запрещено, я получаю посылку у работающего там продавца, настроенного ко мне дружелюбно. В этой цепочке участвует еще кто-то, мне незнакомый: он живет вне лагеря и служит передаточным звеном. Но, несмотря на все эти ухищрения, моя повседневная жизнь в лагере не больно-то меняется. Над нами продолжают издеваться. Так, однажды мы, поднятые на перекличку, стоим голыми всю ночь. Бывает, что нам не дают еды, а иногда натравливают на нас своих злобных караульных собак. Мы живем в постоянном напряжении.

Между тем я знакомлюсь в лагере с несколькими симпатичными женщинами, и, поскольку многие упали духом и пребывают в унынии, мы решаем организовать кабаре. Придумываем скетчи и шутки. Я сочиняю песенки и пишу к ним тексты. Мы регулярно проводим репетиции. Это поднимает нам настроение и отвлекает от того, что здесь творится. Выступление проходит с огромным успехом и помогает всем нам отключиться от наших бед.

В мае того же года здесь учреждается трудовой лагерь, и с той поры я каждый день работаю на швейном производстве. Мне это нравится. К тому же по собственному опыту — и по опыту работы у Йорга — я прекрасно знаю, какое огромное значение здесь имеет работа. Ведь все больше и больше заключенных, прежде всего из числа неработающих, этапируются на восток, в сторону Польши.

Обо всем происходящем в лагере, обо всем том, о чем я не могу писать в обычных письмах из-за цензуры, я рассказываю в письме, которое “мой” водитель контрабандой переправляет Магде и Хенку Колье.

Вюгт, 7-6-1943

Дорогие Магда и Хенк!

Пишу вам со своих третьих нар (да, именно так, поскольку нары расположены здесь в три ряда друг над другом). За последние три месяца у меня в первый раз выпал шанс тайно отправить вам письмецо. Благодарю Бога, что в этом лагере я одна и со мной нет моих родителей. Не уверена, что в Польше может быть хуже, чем здесь.