Танцовщик - Колум Маккэнн (2003)

На следующей неделе служащая Минобрнауки сказала мне, что любые усыновления практически отменены, и я поддакнула — да, разумеется, государство способно позаботиться о сиротах лучше любого частного лица, — но затем поинтересовалась: а как насчет опекунства? Она смерила меня злым взглядом и сказала: «Подождите здесь, пожалуйста». Вернулась чиновница с папкой, порылась в ней и вдруг спросила: «Вы любите балет?»

Вопрос ее мог иметь только одно объяснение. Руди остался на Западе больше десяти лет назад. В последние годы официальное отношение к нему смягчилось, за это время появились другие перебежчики, более высокопоставленные, и внимание властей переключилось на них. «Известия» напечатали даже статью о его турне по Германии, процитировав западные газеты, писавшие, что звезда Руди едва ли не закатывается. А когда в начале семидесятых умер Александр Пушкин, газеты мимоходом упомянули и Руди, заявив, впрочем, что интересным танцовщиком он стал благодаря гениальности его учителя, а не собственным дарованиям.

Я стиснула кулаки, ожидая от чиновницы пояснений. Она внимательно прочла мое дело. Мне казалось, что я, в моей лихорадочной спешке, сама вырыла себе яму, в которую свалилась. Разумеется, в моих документах знакомство с Руди никак обозначено не было, но, по-видимому, в деле что-то о нем говорилось. Я пролепетала какие-то извинения, и чиновница, поправив на носу бифокальные очки, уставилась сквозь них на меня.

И сурово объявила, что в конце пятидесятых годов видела в Кировском один балет. Танцевал ведущий исполнитель прекрасно, однако в дальнейшем страшно ее разочаровал. Говорила она недомолвками, но у меня сложилось впечатление, что обе мы вглядываемся в прошлое. Она еще раз просмотрела мое дело. Я позволила себе облегченно выдохнуть. Имени Руди чиновница не упомянула, однако он словно бы встал между нами.

На самом-то деле я вовсе не хотела, чтобы Руди снова занял какое-то место в моей жизни, — по крайней мере, тот Руди, которого я знала многие годы назад. Я хотела получить Николая, Колю, мальчика, которому я смогла бы помочь вырезать что-то осмысленное из перекладин моей жизни.

— Пожалуй, я смогла бы помочь вам, товарищ, — сказала чиновница.

«Господи, во что же это я влезла?» — подумала я. Она сообщила, что статья 123 Семейного кодекса содержит положение, касающееся опеки, и существует еще один закон, предоставляющий членам партии возможность заботиться об одаренных детях. Я состояла в партии, но, разойдясь с Иосифом, вела себя тише воды ниже травы, опасаясь, что он попытается свести со мной счеты. Мне даже примерещилось, что эта женщина из Отдела народного образования как-то связана с ним, что она может выдать меня. Однако я ощущала в ней честность и простоту, соединенную с острым умом.

— У мальчика есть какие-нибудь способности? — спросила она.

— Он шахматист.

— В четыре-то года?

Она записала что-то на листке бумаги и предложила: «Приходите на следующей неделе».