Самоубийство сверхдержавы - Патрик Бьюкенен (2011)

Человека следует оценивать в контексте своей эпохи. «Не судите, да не судимы будете!»[163] – процитировал Евангелие в своей второй инаугурационной речи Линкольн. Его отношение к рабству – это зло, в котором он не желает участвовать, – было отношением принципиального, мужественного политика. Его отношение к равенству соответствовало взглядам современников и соотечественников.

Но пусть Линкольн не шел на войну, чтобы сделать людей равными, разве он не воевал за то, чтобы «сделать людей свободными»? Нет. Линкольн воевал, чтобы восстановить Союз – после спуска флага в форте Самтер[164]. В своей первой инаугурационной речи, 4 марта 1861 года, он предложил семи отделившимся штатам помощь федерального правительства в поимке беглых рабов и одобрил поправку к конституции, закреплявшую существование рабства во всех 15 штатах, где оно практиковалось. Он писал Хорасу Грили 22 августа 1862 года: «Моя первостепенная цель в этой борьбе состоит в спасении Союза, а вовсе не в спасении или уничтожении рабства. Если бы я мог спасти Союз, не освободив ни одного раба, я бы сделал это…»{629}

Тем не менее, 1 января 1863 года в Прокламации об освобождении рабов Линкольн объявил свободными всех рабов на территории мятежников и поддержал поправку к конституции, предусматривавшую освобождение всех рабов в стране. В своей второй инаугурационной речи в апреле 1865 года, за месяц до смерти, Линкольн заявил:

«Мы надеемся и пылко молимся, чтобы это тяжелое наказание войны вскоре прошло. Однако если Богу угодно, чтобы она продолжалась, пока богатство, накопленное невольниками за двести пятьдесят лет неоплаченного труда, не исчезнет и пока каждая капля крови, выбитая кнутом, не будет отплачена другой каплей, вырубленной мечом, – как было сказано три тысячи лет назад, – это все равно должно свидетельствовать, что «суды Господни – истина, все праведны».[165]

Вторая инаугурационная речь Линкольна могла бы быть написана Джоном Брауном. Линкольн говорил, что мы, американцы, наказаны Богом за владение рабами на протяжении двух с половиной столетий, за то, что не сумели жить в соответствии с вероисповеданием. Он утверждал, что шестьсот тысяч мертвых американцев – таково праведное Божье возмездие, обрушившееся на народ.

Но все же вторая инаугурационная речь не упоминает о равенстве всех людей. Она – о равном праве всех людей на свободу, о конце рабства. В течение девяноста лет после Декларации независимости идея равенства не возникала – ее нет ни в конституции, ни в Билле о правах, ни в «Федералисте», ни в государственной политике. Лишь с принятием Четырнадцатой поправки эта идея появилась, ограниченная «равной защитой закона»:

«Ни один штат не должен издавать или применять законы, которые ограничивают привилегии и льготы граждан Соединенных Штатов; равно как ни один штат не может лишить какое-либо лицо жизни, свободы или собственности без надлежащей правовой процедуры либо отказать какому-либо лицу в пределах своей юрисдикции в равной защите закона».

Равенство тогда и сейчас

Четырнадцатая поправка не обязывает обеспечивать равенство и не упоминает о социальном, политическом или экономическом равенстве. Конгресс, который одобрил эту поправку в 1866 году, установил сегрегацию в государственных школах Вашингтона, округ Колумбия{630}. Двадцать четыре из тридцати семи тогдашних штатов также сегрегировали свои школы, невзирая на Четырнадцатую поправку{631}. В законе о гражданских правах 1875 года о сегрегации в Вашингтоне и в штатах даже не упоминается{632}. Вердиктом по делу «Плесси против Фергюсона» (1896) Верховный суд оставил сегрегацию в силе как соответствующую Четырнадцатой поправке.