Меч и ятаган - Саймон Скэрроу (2012)

Ричард еще немного помедлил, вбирая панораму, после чего пустил лошадь следом, и оба странника начали спуск по ленте широкой тропы, змеисто петляющей по склону холма. Барселона лежала внизу, в тени укрепленной цитадели. В бухте дремали на якоре тридцать или даже сорок галер; еще две покоились на деревянных валках у королевской судоверфи – череды длинных высоченных сараев вдоль береговой линии. На плацу возле цитадели под вьющимися на ветру штандартами своих полков практиковалось несколько отрядов копейщиков. Понятно, для чего эти приготовления: противостоять угрозе, взрастающей по ту сторону моря. Но хватит ли сил? Вопрос спорный. Томас по опыту знал, какую громадную массу полков и кораблей способны собрать османы, и собрать быстро. В их рядах лучшие пушкари и осадные инженеры, а поворотные орудия не знают себе равных по убийственной дальнобойности.

Ближе к городским стенам тропа сходилась с береговой дорогой, на которой всадники вскоре обогнали громыхающую вереницу повозок с пороховыми бочонками и чугунными ядрами. Томас пришпорил лошадь, чтобы до въезда в город оторваться от конного конвоя. Махнув рукой приотставшему Ричарду, рыцарь вынул подорожную и подал одному из караульных солдат. Тот глянул на нее безо всякого выражения, после чего окриком велел ждать и исчез под сводчатой аркой караульни в поисках своего командира. Томас, утомленно кряхтя, слез с седла. Ричард лихо соскочил следом и, к удовольствию Томаса, взял под уздцы обеих лошадей не хуже любого завзятого оруженосца. Вскоре появился начальник караула, одной рукой отирая рот, а другой держа на отлете подорожную, которую читал на ходу. Окинув взглядом двоих англичан, он что-то сказал Томасу, который в свою очередь обратился к своему эсквайру:

– Ричард, сделай милость.

Последовал диалог юноши с караульщиком, для уха Томаса совершенно чуждый, так как каталонский говор был для него, можно сказать, не более чем нагромождением звуков. От этого возникало ощущение неловкости и даже уязвимости. В самом деле, как и насколько можно доверять малознакомому молодому человеку, чуть ли не силком навязанному Сесилом и Уолсингемом? Что же до щекотливого документа, из-за которого весь сыр-бор, то в происхождение его и сущность Ричард посвящен несравненно больше. Так вот, если эту бумагу, или там пергамент, все же удастся добыть и вывезти, то каковы у Ричарда на этот счет дальнейшие указания? Лично Сесилу Томас после оказанной услуги сделается не нужен. А не может ли статься так, что эсквайру уже наперед приказано втихую устранить попутчика, осведомленность которого в этом деле, пусть и неполная, может когда-нибудь – кто знает – обернуться чреватостью? Придется теперь, видно, быть начеку, даже во время боя с турками оглядываясь, не занесен ли за спиной кинжал измены. Эта мысль наполняла Баррета горечью в отношении как Ричарда, так и его коварных лондонских хозяев.

Ход его мыслей прервал Ричард:

– Сэр, я объяснил капитану цель вашего визита. Он говорит, так как мы отправляемся на Мальту, то нам лучше доложиться в цитадель. Там мы сможем найти дона Гарсию де Толедо. Его армия готовится к высадке на Сицилию, и мы сможем туда отправиться с одним из его кораблей.

– На Сицилию?

– Как раз там король Филипп рассчитывает собрать силы для противостояния османам. Там к испанцам примкнут еще и наемники из Италии, в том числе галеры, снаряженные семейством Дория. Капитан говорит, что, по его сведениям, это будет самое громадное Христово воинство из когда-либо собранных. А дон Гарсия – самый превосходный флотоводец во всей Европе. Турки, по его словам, будут разбиты в пух и прах.

Томас поглядел на каталонского офицера, бочковатого и слишком уж привыкшего к сытой размеренной жизни. Такие тягот походов долго не выносят.

– Переведи: я молю Господа, чтобы капитан оказался прав. Мы сей же час отправляемся в цитадель.